Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одним из пилотов цельфиндеров Ju-88S из I./KG66 был лейтенант Ханс Альтрогге, и от его летных навыков напрямую зависел успех операции. Он рассказывал:
«По всем стандартам подготовка к операции «Железный молот» была на высоком уровне. Вместе с другими пилотами я потратил приблизительно пять – семь дней в полной изоляции в военной авиашколе в Гатове. Нас посещали эксперты в различных областях, мы посещали множество инструктажей и лекций. Эти лекции включали инструкции относительно русского языка, способов жизнеобеспечения и выживания.
Инженеры, которые в 1930-х гг. строили эти электростанции, рассказали нам все, что знали о них, и особенно о турбинах, которые были главной целью: где они были расположены и какие к ним были лучшие подходы. Нам продемонстрировали фотографии, сделанные с разных углов летом и зимой. Мы должны были все досконально изучить. В конце концов я чувствовал себя так, словно жил там всю жизнь. Вы могли спросить о любой детали даже во сне.
Однако была одна вещь, которая занимала ум каждого пилота, это знание того, что возвращение было опасным, очень опасным. Даже при наиболее благоприятном ветре и метеоусловиях резерв топлива был приблизительно 3–5 %. Это все равно что ноль!
Это означало для нас, что мы должны были планировать свое спасение не как отдаленную возможность, а как очень реальную перспективу. Некоторые решили, что направятся на юг вместе со шлюпкой и карманами, полными рублей, но что касается меня… я всегда любил снег и планировал идти на север.
Это одна из вещей, которая позже все годы заставляла меня задаваться вопросом: как люди могут продолжать выполнять свои обязанности, зная, что им предстоит миссия камикадзе?»
Обер-лейтенант Фроммхольд из 3./KG(J)30 завершал рассказ об времени, проведенном в Гатове:
«Я, как предполагалось, вместе с четырьмя другими пилотами должен был атаковать электростанцию в Рыбинске. Точно так же, как и другие группы и пилоты, мы потратили большинство нашего времени, проходя много раз наш маршрут, чтобы повторно, уже в сотый раз, рассчитать наш полетный план и ознакомиться с особенностями кабины FW-190. Мы также удостоверились, что все аварийное снаряжение проверено и опробовано на практике.
Мы не имели никаких сомнений в нашей способности обращаться со сложным комплексом и успешно взлетали даже на перегруженной машине, но мысль о восьмичасовом полете без экипажа немного беспокоила пилотов. Я был знаком с Рыбинском во время предыдущей атаки и потерял над ним один двигатель от зенитного огня. Я знал, что обычно в вас не попадали дважды в одном и том же месте и что обратный полет на одном двигателе прошел успешно, и потому мои опасения начали постепенно рассеиваться.
Тогда, в 1945 г., я был уверен, что мы могли сделать это. И сегодня я все еще думаю, что, имея в виду ситуацию позади советской линии фронта и затем до Москвы, мы действительно могли сделать это. Не то чтобы это изменило ход войны, но мы могли добиться успеха в разрушении большого числа электростанций, тем более что мы знали, что советская зенитная артиллерия в районе целей была незначительной».
После окончания инструктажа пилотам сообщили, что каждый уничтоживший свою цель получит Рыцарский крест. Разъехавшись по соответствующим аэродромам, они провели несколько следующих дней в изнурительных приготовлениях и ожиданиях, особенно трудных без поддержки, которую они получали от своего обычного наземного персонала. Карл Руссмейр говорил: «Разработчики знали, что вероятность выжить во время операции была очень низкой, и нас, так же как и в Праге-Рузине, подвергали жестким психологическим испытаниям, чтобы определить, имеем ли мы требуемый моральный уровень для действий».
Фельдфебель Дитрих Дойч, который должен был принять участие в операции «Железный молот», вспоминал о своих ощущениях в период ожидания приказа:
«Наш взлет был назначен между 16.00 и 19.00. Все три дня, возможных для операции, мы просидели в самолетах, ожидая сигнала. Моим аэродромом был Рехлин. Время прошло, а приказа на старт не было.
Мы были несколько разочарованы и не знали, что нас ждет, возможно, пехотная служба в полевых батальонах люфтваффе.
В то же время мы чувствовали некоторое облегчение, что нам не придется выполнять это самоубийственное задание».
Тем временем ситуация на Восточном фронте становилась все тяжелее. К исходу 30 марта 35-я и 82-я гвардейские стрелковые дивизии из состава 1-го Белорусского фронта полностью овладели Кюстрином. Советские войска захватили плацдарм на западном берегу Одера шириной до 44 км и глубиной 10 км, с которого могли далее начать наступление на Берлин.
В тот же день 30 марта оберст Христиан из оперативного штаба Главного командования люфтваффе уведомил оберст-лейтенанта Баумбаха и профессора Штейнманна о том, что операция «Железный молот» должна быть «…в настоящее время отложена». «Мистелы» и экипажи, предназначенные для нее, должны были быть использованы для атак советских переправ через Вислу. При этом Христиан подчеркнул, что все пилоты должны «…соблюдать тайну, особенно в случае попадания в плен. Операцию «Железный молот» нужно сохранить в тайне любой ценой».
Относительно того, почему приказ о проведении операции «Железный молот» в марте 1945 г. так и не поступил, есть множество самых разных версий.
Так, например, Баумбах полагал, что главной причиной стало опасение руководства Третьего рейха, что за подобный удар советские власти отомстят немцам, находившимся на оккупированной территории Германии. Он затем говорил:
«Операция «Железный молот» так и не была проведена, так как Восточная Пруссия, откуда должны были стартовать самолеты, вскоре почти полностью попала в руки русских.
В марте 1945 г. были готовы новые комплексы «Мистел» с увеличенной дальностью действий, способные летать из района Берлина. Однако к тому времени стало очевидно, что англо-американцы «оставят» Берлин и Восточную Германию русским.
В этой ситуации проводить операцию «Железный молот» было безумием. Поэтому мы использовали «Мистелы» против переправ, наведенных русскими через Одер».
Вероятно, возможность проведения операции «Железный молот» была окончательно перечеркнута днем 10 апреля, когда над Центральной Германией появились 1315 В-17 и В-24, которых сопровождали 905 Р-51 и Р-47. Люфтваффе смогли противопоставить им только 67 истребителей: 55 реактивных Ме-262 и двенадцать поршневых FW-190. Американские бомбардировщики нанесли удары по аэродромам Брист, Ораниенбург, Рехлин-Лёрц, Бург, Пархим и Нойруппин. Их главной задачей было уничтожение «Мессершмиттов» из JG7, однако попутно под удар попали и находившиеся там «Мистелы».
8-я воздушная армия США потеряла двадцать две «Летающие крепости», восемь «Мустангов» и по одному «Либерейтору» и «Тандерболту». Однако при этом сотни тонн бомб превратили большинство немецких аэродромов и прилегающие к ним районы в лунный пейзаж.
