что боярыня Морозова пообещала, что не станет меня преследовать. Но, перефразируя одну известную пословицу про людей, у которых все под контролем… не слышали? «Тюрьмы переполнены людьми, у которых все было под контролем». Так вот, перефразируя ее: кладбища переполнены людьми, которые верили на слово. Мне совершенно не хочется узнавать, что я ошибся, поверив ей. Я лучше ошибусь, ей НЕ поверив.

Итак, у меня два пути. А если немного подумать — вообще один. Ехать по дороге — проще сразу сдаться, меньше сил потратишь. Потому что достаточно отправить одного быстрого гонца — и тот нас сразу же нагонит. А там — вернуться назад и отправить по нашему следу уже полноценную группу захвата. Не думаю, что вот эта груда мертвых тел, завалившая церковь — последние стрельцы Морозовых, людей у них хватит. Я это понимаю, значит, и боярыня этой поймет — никогда не считай противника глупее себя — поэтому у меня остается только река. А, так как брать лодку и садиться на весла — тот же самый вариант, что и с путешествием по дороге, значит, остается только договориться с одним из отплывающих кораблей, чтобы взяли на борт пассажиров. Причем в сам порт лучше не соваться — группу из десяти человек заметят, запомнят и расскажут. Расскажут, на какой корабль мы сели и в какую сторону отплыли. А там — погоня, корабль настигают и… Либо уступая угрозам, нас выдают, либо… либо история Мангазеи пополнится еще одним, бесследно исчезнувшим кораблем.

Куда не кинь — всюду клин, верно? По дороге нельзя, по реке — нельзя, и в порт нельзя. Куда деваться? Правильно — в порт. Нелогично? Логично. Порт — единственное место, где мы можем затеряться в толпе. Если Морозовы не поймут, на какой корабль мы сели — мы уйдем. Остановить один корабль — возможно. Ловить и обыскивать каждый корабль — невозможно. На это у них сил не хватит.

А как же мои рассуждения про то, что группа из почти десяти человек не может оказаться незаметной? Может. Если никакой группы не будет.

* * *

Ранним утром в порт вошел грузчик с мешком на плечах. Ну, «грузчик» — это зверское преуменьшение. В мангазейском порту, сами понимаете, был далеко не один грузчик. Они сновали туда-сюда, перенося в город товар, прибывший по реке из Лондона, Антверпена, Архангельска, либо же перенося из города товар, отправляющийся по реке в Архангельск, Антверпен, Лондон, в общем — были обычной частью пейзажа, привычной и примелькавшейся. Менее неприметными были бы разве что моряки и портовые девки.

Мешок чуть съехал с моего плеча — ну, вы ведь уже поняли, что этим грузчиком был я, верно? — и я чуть подкинул его, центруя.

Мешок пискнул.

— Тихо, — я легонько шлепнул мешок по упругой выпуклости, обтянутой мешковиной.

Как вы думаете, кто там притаился, в этом мешке? Аглашка? Хорошая версия и я бы предпочел, чтобы это была именно она. Во-первых, она, как бы, моя девушка, а таскать на плечах свою девушку — это правильно. Главное, конечно, чтобы она при этом не пыталась положить свои ноги тебе на плечи… шучу, конечно. Пусть кладет, я не возражаю… Так. О чем это я? Я чуть мотнул опущенной головой, отгоняя непрошенные фантазии о ногах на плечах… и все такое… А, ну да. Вторая причина, по которой я предпочел бы Аглашку — это то, что весит она гораздо меньше, чем Клава! Пухленькие девушки — прелестны и аппетитны… до тех пор, пока тебе не придется их носить. К сожалению, в моей команде мужчин всего трое, а девушек — целых пять. Три изображают груз в мешках — вон, мимо меня только что прошел Александр, бодро несущий Настю, вернее, конечно — мешок с Настей. «Бодро» — это не фигура речи, перед отправлением моя ведьмочка наложила на него Бодрое Слово, здраво оценив его комплекцию засушенного Гарри Поттера. Один Мурин, здоровенный лось, тащит тетю Анфию так, как будто всю жизнь вагоны с цементом разгружал. У него проблема была только с загрузкой — он жутко стеснялся, не зная, как взяться за мою тетушку. Видимо, от этого он постоянно брал мешок за какое-то не то место, отчего мешок хихикал, что смущало сына священника еще больше.

Трех девушек мы таким способом распределили, осталось две. Из них только Аглашку можно было переодеть в мальчишку, потому что у нее не было косы — вернее, была, но легко отстегивающая — так что вон она, скачет и грызет яблоко… кстати, где она его взяла? Хотя… странный вопрос, учитывая ее биографию, верно? Наверняка, где-то здесь грузили яблоки в бочки.

«Мальчишка» запустил огрызок в воду реки, поправил сползающую на глаза шапку и украдкой погрозил мне кулаком. Чтобы я не засматривался на стройную ножку портовой девки, мелькающую в разрезе сарафана. А чего грозить, можно подумать, я эту ножку раньше не видел — это же Дита! Ей тоже места на плечах не хватило, мальчик из нее — не очень, мальчиков с такой грудью не бывает, так что вариантов осталось немного. И, как я уже сказал — портовые девки здесь так же незаметны, как и грузчики.

Вот так вместо отряда из десяти человек, из которых шесть девушек, появились три грузчика, девка и какой-то пацан в колпаке не по размеру. Если Морозовы начнут опрашивать портовых — хрен кто нас вспомнит. Тем более что мы переоделись, в подземных закромах Осетровских нашлись некоторые запасы одежды.

Так. А куда мы, собственно, должны идти? Мурин еще вчера вечером договорился с капитаном одного из английских кораблей, чтобы взял на борт пассажиров. Причем пообещал такую сумму, что тот не должен удивиться, даже если бы мы нагрянули в костюмах цирковых клоунов, жонглируя бубликами.

Ага, похоже, вон тот — с красным английским крестом на флаге. По крайней мере, именно к нему двинулся Мурин.

Сходни, широченный деревянный помост, были перекинуты на берег, по ним катили бочки, ну и я тоже двинулся туда деловой походкой, вслед за Мурином.

— Куда? — тормознул того какой-то тип, то ли капитан, то ли какой-то боцман. А, может, и просто приказчик, который следил, чтобы погрузили именно то, что куплено, а не что попало в мешках.

— Уговор, — не останавливаясь, бросил сын священника и двинул дальше. Приказчик больше вопросов не задавал и меня пропустил уже просто так.

* * *

За кормой бурлила серая вода, вдалеке исчезли за