Поворот произошел в тот момент, когда большое грузовое судно закрыло его лодку от полиции. Зафиксировав изолентой ручку газа, он смог двигаться параллельно с этим судном, а оно шло с необычайно низкой скоростью, и, как будто кто-то расстелил перед его ногами красную ковровую дорожку, вдоль всего корпуса были приварены ступеньки.

Через час он покинул свое укрытие и поднялся на мостик, и там меч наконец оказался на его стороне, с его помощью он справился с женщиной-капитаном, когда та решила изобразить из себя героя.

Но после этого она уже танцевала под его дудку и следовала всем его указаниям. Через некоторое время он уже смог невооруженным глазом увидеть «Халлберг Расси», потом наложил повязку на ее рану и убедился, что она не умрет от потери крови, после чего продолжил путь в одной из их спасательных шлюпок.

Солнце стояло высоко, а туман, который через несколько часов окутает все вокруг серой сахарной ватой, еще не давал о себе знать. Пытаться спрятаться он и не думал, поэтому решил стоять в лодке и с улыбкой махать рукой отцу семейства, который управлял парусником. Наконец-то они снова встретились!

Папаша, конечно, увеличил скорость и попытался вызвать полицию. Но, по-видимому, его телефон не хотел соединяться ни с одной вышкой, и прежде чем он успел включить коротковолновое радио, спасательная шлюпка уже подошла к «Халлберг Расси».

Спокойным голосом он объяснил мужчине, что кости выбрали именно его, и что, как бы сильно он ни хотел, он не может что-то с этим поделать. К его удивлению, мужчина выслушал и позволил ему подняться на борт, в то время как Понтус пояснил, что лучшее, что тот может сделать в нынешней ситуации, — это сдаться без ненужного сопротивления, которое только продлит мучения, а в худшем случае пострадают еще и остальные члены его семьи.

Мужчина кивнул, вообще не протестуя, и после этого все пошло по его пути. Вся возня с мечом, возникшая во время его первой попытки прошлой ночью, теперь была в прошлом. Отлично заточенное оружие казалось естественным продолжением его руки, и он мог размахивать им без малейших помех.

Все это было похоже на танец, постановщиком которого был он сам. Каждый удар приходился точно туда, куда был направлен, и чтобы свести к минимуму страдания мужчины, он начал с головы. Ему потребовалось семь ударов. Глухой звук от ударившейся о тиковый пол головы и сонная артерия, из которой теперь струей лилась кровь, заставили его продолжать, пока не осталось ни одной целой части тела.

Единственное, что вызвало его раздражение, был истерический крик жены отца семейства, когда она проснулась и поняла, что происходит. Он настолько подействовал ему на нервы, что в итоге пришлось прерваться на самой середине и ударить ее, она тут же потеряла сознание. Хотя бы у парнишки хватило ума сидеть тихо и позволить ему продолжать, пока он не закончит.

На обратном пути в Хельсингборг он тщательно отмыл лицо и руки от крови, но одежду было уже не спасти. К счастью, район порта был совершенно пустынным, и только когда он миновал пешеходный мостик над путями в сторону Тингсрэттен и вышел на улицу Карла Крукса, он увидел первых людей, хотя они были похожи на мимолетные тени в вечернем тумане. Они и понятия не имели о том, кого встретили на своем пути.

В открытом море он размышлял над тем, куда бы ему теперь отправиться, ведь его уже опознали и полиция наверняка разыскивала его. Он прекрасно понимал, что они исходили из того, что он в бегах и делает все, чтобы держаться подальше и залечь на дно, что было единственной разумной идеей. Возможно, именно по этой причине кости решили, что он поступит с точностью до наоборот.

Рабочий день уже закончился, но вечер был еще достаточно ранним, поэтому существовал риск того, что они еще не закончили с обыском его квартиры. В то же время это был только вопрос времени: они, конечно, быстро найдут парусник, если уже не нашли. И тогда все усилия они направят именно на него. Но там будет видно. Как обычно, не было смысла искать проблемы там, где их еще не было.

Оказавшись в подъезде, он не стал включать свет и поднялся по лестнице, преодолевая сразу по две, иногда и по три ступени зараз. Не дойдя шесть ступенек, он остановился и подождал. Дверь квартиры, по крайней мере, была закрыта, и он не видел и не слышал, чтобы там кто-то был. Непохоже, что она находится под наблюдением, и это заставило его наконец подняться.

Так же, как и день назад, когда он выходил из квартиры, вырезанное болгаркой отверстие в двери было заклеено несколькими слоями монтажной ленты, также была заменена защелка, поэтому ему пришлось использовать пистолет для вскрытия замков. Настолько просто и быстро, что это должно быть наказуемо, — так было указано в описании на сайте, где он купил его, и он не мог не согласиться с ними. Пистолет ни разу не подвел его.

Оказавшись в коридоре, он закрыл за собой дверь и огляделся. Двери в ванную и в гардеробную были, как обычно закрыты. Он не любил оставлять двери незакрытыми. Но кроме повреждения входной двери он не мог видеть каких-то прямых следов полиции, непохоже, что они были здесь и проводили обыск. Конечно, в квартире пахло немного по-другому, но это легко исправить проветриванием.

Он прошел в гостиную, где положил на пол хоккейную сумку и снял рюкзак, после чего встал сбоку от окна и осторожно посмотрел на улицу. Ничто ни в одном из окон в доме напротив не указывало на то, что квартира находилась под наблюдением, и это, несомненно, было странно, учитывая все, что произошло. Может быть, у них просто не хватало персонала и вообще было полно других дел.

Спальня также казалась почти нетронутой. Побывали ли они вообще здесь? Казалось, что нет. Может быть, они прогулялись по комнатам с пинцетом и собрали все волоски или просто спешили и плохо сделали свою работу.

Шкаф также казался нетронутым, и когда он открыл его, то заметил, что одежда висела точно так же, как было, когда он выходил из квартиры.

Но только после того, как он зашел в шкаф, закрыл его изнутри и вставил средний палец в небольшое отверстие в задней стенке, а затем отодвинул влево продолговатую металлическую пластину, после чего открыл дверь и вошел в свою потайную комнату, только тогда он наконец вздохнул спокойно.

Центральный замок машины щелкнул у него за спиной. Фабиан направлялся к входу сквозь вечерний туман. Он шел быстрым шагом, пытаясь вытеснить из памяти увиденное на яхте. Но картина, представшая тогда перед его глазами, упорно преследовала его.

Куда бы он ни посмотрел, перед глазами сразу же возникали разрубленные на куски части тела с яхты. Ступни, ноги, руки, голова. В этот раз ему показалось, что они разбросаны по всей парковке перед тюрьмой Хельсингёра, а полчаса назад они померещились ему прямо на пароме в Данию.

Он миновал вход, показал мужчине за застекленной стойкой свои документы, подождал, когда тот даст знак, и прошел к пункту досмотра, где выложил мобильный телефон, бумажник и ключи и прошел проверку.

Отрубленные части тела были разбросаны по всей лодке. Оказавшись в форпике, сначала он предположил, что ступня и голая женская нога, которая торчала из-под одеяла, была отрублена на уровне шейки бедра. Но внезапно нога пошевелилась. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но достаточно, чтобы он стянул одеяло с женщины, которая уже начала просыпаться.