– Тогда тебя саму пристрелят, Задница Гамадрила! – парировала соседка и отступила с ведром к лестнице. – И поделом, давно пора!

Рита, вначале задававшаяся вопросом, кто эта спившаяся неприятная особа, явно подслушивавшая под дверью и выползшая, чтобы закатить скандал, и что она делает в квартире Эльвиры, поняла, что это и есть сама Эльвира.

Та же, бросив на Риту быстрый взгляд, вдруг переменилась в лице и, явно узнав ее, юркнула обратно в квартиру и захлопнула дверь.

– Эльвира, добрый день! Мне надо поговорить с тобой! Открой, пожалуйста!

Рита осторожно постучала в дверь, а из-за двери послышался стон:

– Уходите, прошу, уходите! Ничего я не знаю, не ведаю! Мой братец был псих, сам не знал, что творит, а теперь он мертв, только вот девять дней справили. И никаких претензий не имеем, вы так и передайте! Никаких!

Интересно, кому требовалось передать, что у Эльвиры нет претензий?

– Эльвира, – Рита стукнула в дверь снова, – я же видела, что ты меня узнала. Открой.

Молчание.

– Открой, я тебе денег дам! Сколько хочешь?

Дверь быстро распахнулась, к Рите протянулась грязная худая рука с желтыми нестрижеными ногтями и следами инъекций.

– Ну, давай! Это же он тебя прислал! Но я не требовала! Мы не внакладе, нам щедро заплатили…

Ничего не понимая, Рита распахнула дверь и прошла в захламленный вонючий коридорчик.

– Кто заплатил? – спросила она, закрывая дверь, а Эльвира, уставившись на нее, вдруг заплакала:

– Что ты меня терзаешь? Приехала такая красивая, вечно юная, крутая! Ужасно богатая, я ведь тебя и по телику видела, и в газетах тоже! Ты ведь с ним заодно! Ну, конечно, заодно! Вы тогда и спелись! И почему преступники и мерзавцы в жизни преуспевают, а их бедные жертвы страдают?

Она оборвала стенания, явно театральные, и заявила как ни в чем не бывало:

– Ну, раз приперлась, давай деньги. А потом мотай отсюда!

Рита, пройдя в зал и увидев работающий без звука телевизор, продавленную кушетку, покрытую черным от грязи бельем, и ряды пустых бутылок везде и всюду, вздохнула.

Все эти двадцать лет она упорно поднималась наверх, а Эльвира неуклонно спускалась вниз.

Странно, но, несмотря на то, что между их мирами лежала теперь пропасть, каждая из них оказалась в своем персональном фильме ужасов.

– Ты ведь о Барковском говоришь? – произнесла Рита, не решаясь никуда присесть.

Эльвира, передразнивая ее, ощерила черные зубы, просюсюкала:

– О Барковском… Знаешь ведь о ком, он тебя и послал, а еще душу бередишь! Что, получила от него задание убедиться, что мне плохо? Ну да, очень плохо! Как все эти годы! И это вы виноваты, сволочи, только вы!

Рита, вынув из сумки кошелек, вдруг обнаружила, что наличности у нее особо и нет – она привыкла расплачиваться всюду карточками или с помощью смартфона.

– Вот, возьми. Но я принесу больше…

Эльвира запричитала:

– Понимаю, издеваться нравится! А ведь ты раньше такая страшненькая была, а я – сказочная принцесса! А теперь ты у нас королева жизни, а я местная пьянь и шлюшка, которая за бутылку водки и дозу каждому мужику дает!

Рита понимала, что Эльвира намеренно заставляет ее чувствовать себя виноватой в том, в чем никакой ее вины не было, однако все же ощутила себя не в своей тарелке.

– Это вы виноваты! – выпалила снова Эльвира. А потом вдруг, словно спохватившись, принялась канючить:

– Мы люди маленькие, я ничего не знаю и никому не скажу. Тут репортеры ошивались, но я им тоже ничего не сказала… Так что Георгий Львович пусть не беспокоится…

– О чем пусть не беспокоится? – спросила Рита, и Эльвира, включив дурку, запричитала:

– Да ни о чем, ни о чем! Я ведь пьянь и дура, несу чушь! Все в порядке, все в полном порядке…

Рита, подойдя к Эльвире, откинула упавшую ей на глаз засаленную рыжую прядь.

– Ты и правда была сказочная принцесса… Я так тебе завидовала.

На мгновение Эльвира преобразилась, сделавшись похожей на ту надменную, но симпатичную девушку, которой она была двадцать лет назад.

Но потом, открыв рот, полный гнилых зубов, она прошамкала:

– Все в порядке, все в порядке, все в порядке! Только не убивайте, как Юрика!

– Ты ведь хочешь кофе? – спросила ее Рита.

Ей пришлось сходить в расположенный неподалеку супермаркет, так как продуктов в квартире Эльвиры не было. Заодно и в банк наведалась, сняв более чем приличную сумму. Вручила ее Эльвире.

– Я ведь пропью! – сказала та, порозовев и явно не веря своему счастью, а Рита ответила:

– Что ты с ними сделаешь, твое дело. Но ты их получила! А теперь кофе с эклерами!

И они в самом деле пили крепкий черный кофе с эклерами, и Эльвира, смакуя пирожные, закатывала глаза и охала.

А потом, переведя взор на стопку денег, покоившуюся на грязном кухонном столе, вдруг произнесла:

– А ты намного человечнее, чем другие его посланцы. Понимаю, хотите добром взять…

И она снова заплакала.

Рита, подойдя к ней, присела перед женщиной, может, и опустившейся, но неплохой, явно нуждавшейся в помощи и очень, очень запуганной, прижала ее к себе.

Эльвира плакала долго и на этот раз вовсе не постановочно.

– А пальтишко у тебя классное! – заметила она вдруг, шмыгая носом. – Это что, Дольче и Габбана?

– Предпочитаю уровень повыше, – сказала Рита и, сбросив пальто, накинула его на плечи Эльвиры. – А теперь расскажи, в чем дело!

Та, посмотрев на нее, икнула и произнесла:

– Ты ведь проверяешь меня, по его заданию? Буду я давать информацию или нет? Не буду, не дура! Даже когда напьюсь, нема как рыба. Понимаю, что о таком не болтают… Иначе меня пришьют, как и Юрика!

Рита, встав, произнесла:

– Я сама по себе, а не по чьему-то заданию. Тебе бояться нечего. Если хочешь, я заберу тебя с собой в Москву. Будешь жить на тайной квартире, тебя будут охранять…

Эльвира, тряся головой, заявила:

– Врешь ты все! Пытаешься меня из квартиры выманить, чтобы похитить! Чтобы я сама села в твою машину…

– Машины у меня нет, я приехала из аэропорта на электричке, а до тебя добралась на троллейбусе. А зачем тебя похищать, если ты боишься, что убьют? Будь я киллером, ты, поверь, уже давно была бы мертва!

Эльвира, посмотрев на нее с мольбой, спросила:

– Но ты… мне поможешь?

Рита твердо заявила: