— Вы не ответили на мой вопрос.

Капитан показал наемнику капсулу:

— Тебе знакома эта штучка?

— Противоядие. Сыворотка. Баллон, программируемый на определенное время.

Мамаев подтвердил:

— Точно! Мы сейчас выставим его на 24 часа. Через сутки крышка откроется, и ты получишь доступ к ампуле с сывороткой, которая быстро нейтрализует яд и спасет тебе жизнь. Почему на 24 часа? Потому что за сутки мы должны закончить акцию против Абделя!

Харт спросил:

— Капсула будет находиться у меня?

Лебеденко усмехнулся:

— Чего захотел! Чтобы ты мог слинять с ней?

— Она должна быть у меня! Я не обману вас!

Мамаев отрезал:

— Нет! Ты получишь ее после окончания акции. И учти: попытка силой захватить капсулу вызовет растворение сыворотки кислотой. Другими словами, после программирования на срок, после которого она откроется, я приведу в действие дополнительное внутреннее устройство самоликвидации спасительного для тебя препарата. И только я или мои подчиненные смогут отключить это устройство, которое сработает за полчаса до окончания запрограммированного срока доступа к препарату. Я ясно объясняю?

Харт сжал и так тонкие, как нить, губы.

— Понятно!

— Вот и прекрасно! Сейчас мы уйдем. Тебе доставят бронированный костюм, накормят перед дальней дорогой. Начало операции в 23.50. Именно в это время мы пересечем границу Тайруна с Бутаром на участке дороги, ведущей в Тайбу. Через тоннель, который твои подельники так и не сумели взорвать. В роли Охотника выступаю я, Корейца – офицер, пленивший тебя, рядом с ним – Питон. Вопросы, пожелания есть, мистер Харт? Впрочем, они в данной ситуации и не принимаются. До встречи!

Мамаев, а за ним и подчиненные покинули камеру, оставив Флинта в глубокой задумчивости. Страховка русских путала все его планы и рушила надежды. Спецназ вновь переиграл его, в принципе, даже и не начиная игру.

Офицеры «Стрелы» направились к калитке забора караульного помещения. Начкар находился рядом с ней. Мамаев передал старшему лейтенанту, что арестанту скоро доставят одежду и пищу, после чего прапорщик Дубов заберет его.

Начальник караула кивнул:

— Единственно, прошу не забыть прапорщика принести распоряжение командира полка об освобождении арестованного!

— Он не забудет!

— Тогда нет никаких проблем, товарищ капитан!

Мамаев с Дубовым вышли с территории караулки, Лебеденко задержался возле начкара.

— Слышь, Сань! Ты вот что, не обижайся на меня! Я нагрубил тебе, посчитав за карьериста, а эту породу терпеть не могу. Извини!

— Да ладно! Все нормально!

— Мне тут твой подчиненный кое-что рассказал о тебе. Сожалею, что так сложилась твоя жизнь. Я имею в виду супругу. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А твои ребята уважают тебя. Не ищи смерти, придет время, она сама найдет тебя.

— Может быть.

— Так ты извинил?

— Конечно!

— Тогда пошел я! Впереди дел много!

— Представляю! Удачи тебе и твоим товарищам, старлей!

— Спасибо, Сань! Тебе тоже, всего… ну, ты понял!

— Понял!

— Бывай, друг!

— Бывай!

Лебеденко догнал Мамаева с Дубовым.

Капитан не стал задавать ему ненужных вопросов.

В 23.40 джип батальона аэродромно-технического обслуживания отдельного авиационного учебного полка доставил подгруппу Мамаева в небольшую рощу. Проводник-тайрунец, офицер местной разведки, прошел с капитаном российского спецназа на окраину небольшого, но достаточно густого леса. Из-за кустарника, опоясывающего рощу по всему периметру, указал на ложбину, переходящую в овраг:

— Вот и граница с Бутаром.

Мамаев удивился:

— Она что, совсем не охраняется?

— Ну почему же? Мы убрали своих пограничников в целях обеспечения вашего скрытного перехода на сопредельную территорию. Бутарцы же осуществляют пограничную службу методом патрулирования. Мобильные группы каждый час объезжают закрепленные за их заставами участки. Глубже выставляются стационарные посты. Но… если быть объективным, границу бутарцы практически не охраняют, полностью полагаясь на нас. Со стороны Тайруна, как вы имели возможность убедиться, служба поставлена, как положено. Так зачем Бутару тратить силы, а самое главное, огромные средства на границу, которую плотно держим мы?

— Логично! Как раньше в Союзе. Пересекаешь границу в Чопе, скажем: с нашей стороны и колючка, и контрольно-следовая полоса, и вышки с прожекторами, а с чешской ничего! Такая же ситуация была, да и есть, с Афганом, Ираном. Понятно. Во сколько бутарский патруль будет делать очередной объезд? И второй вопрос: как нам лучше и быстрей выйти к трассе на Тайбу?

Проводник, посмотрев на часы, ответил:

— Очередной патруль бутарцев должен объявиться здесь через сорок минут, не ранее, времени достаточно для того, чтобы вы перешли границу и успели удалиться от нее на безопасное расстояние. Зона ответственности патрулей узкая, всего пятьдесят метров. Первые посты скрытного наблюдения в двух километрах, как раз там, где начинается крупный лесной массив. Перед ним равнина, испещренная многочисленными балками. По второму вопросу – после выхода на эту равнину следует, воспользовавшись неглубокими оврагами, двигаться в северо-восточном направлении. До трассы – три с небольшим километра. Бронетранспортер армейского патруля совершает объезды реже, чем пограничники, не выдерживая графика. Но не чаще одного раза в два-три часа. Засаду на него вы можете устроить в любом месте дороги.

Мамаев поблагодарил проводника:

— Спасибо! Не будем терять времени, пойдем!

Разведчик пожелал российским спецназовцам:

— Удачи вам!

И вновь Мамаев ответил словами благодарности, приказав подчиненным подгруппы, в которую входил и Флинт:

— За мной, вперед, марш!

Подгруппа рванулась из кузова к ложбине.

Капитан-тайрунец проводил спецназовцев взглядом и вызвал по радиостанции генерала Мещерина:

— Советник? Я – Гид! Как слышите?

— Слышу тебя хорошо, Гид!

— Докладываю, туристы благополучно покинули страну!

— Хорошо! Доклад принял! Возвращайтесь!

— А может, еще подождать? Мало ли что?

— Возвращайтесь! Нечего там светиться! Конец связи!

— Конец!

Капитан-разведчик выполнил приказ. Джип выехал из рощи и по грунтовке ушел к военному аэродрому.