– Что? – Глок отступил на шаг, в растерянности оглядываясь по сторонам. – Какие головы…

– Скольких своих братьев ты готов убить из страха перед Хадаганом? – прогремел старейшина, поднимая посох. – Скольких гибберлингов ты готов обречь на рабское существование? Одну семью? Десять? Всех нас?

Ползунов отступил еще на шаг. Его глаза бегали по толпе гибберлингов, окружающих его. Он искал понимания, одобрения, возможно, даже сочувствия, но встречал только колкие осуждающие взгляды. Гордей, оглянувшись по сторонам, не заметил ни единой крохи сочувствия в горящих глазах гибберлингов. Даже дружина Ползунова отступила на шаг от строя охранников, словно не желая иметь ничего общего со своим предводителем. На месте остались только братья Глока – двое мрачных и молчаливых гибберлингов, положивших лапы на рукояти мечей.

– Гибберлинги – вольный народ! – провозгласил старейшина, поднимая посох к темному небу. – Никогда они не встанут на колени, ни перед кем! И гибберлинги не убивают своих братьев из страха перед другими народами. Никогда! Ты говорил, что Резак сумасшедший? Нет, это ты, Глок Ползунов, безумен, как лесная крыса! Ты не имел права говорить с Хадаганом от имени всех гибберлингов и не мог решать, кому из гибберлингов жить, а кому умереть!

Гордей держал руку на мохнатом плече Эрика и чувствовал, как того бьет дрожь. Резак то ли тихонько рычал, то ли закипал от злости и ярости. Чуть покачиваясь, он не отрывал взгляда от Глока, медленно пятившегося прочь от старейшины.

– Глок Ползунов! – прогремел старейшина. – От имени совета гибберлингов объявляю тебя предателем рода! Больше у тебя нет корабля, больше у тебя нет дружины, а судьбу твою будет решать совет гибберлингов! Твоя жизнь в их руках!

По рядам воинов пронеслась волна тихих вздохов. Похоже, наказание было суровым. Гордей лишь догадывался, что это такое – быть предателем по законам собственного племени. Но, собственно говоря, ничего хорошего это изменнику не предвещало – по законам любой расы.

– На этом все! – возвестил старейшина. – Мое слово сказано!

– Не все! – громко выкрикнул Глок, выхватывая из-за пояса меч. – Еще не все слова сказаны, старейшина!

Ряды охранников мгновенно ощетинились мечами, направленными на Глока. Он очутился в кольце из блестящей острой стали, но, казалось, ничуть не испугался. Подняв меч, он воткнул его в доски палубы и громко крикнул:

– Спроси меня о крови, старейшина! Спроси!

Старейшина, с изумлением взиравший на Ползунова, посмевшего обнажить оружие, нахмурился. Он покачал головой, словно ему не хотелось ничего говорить, и Гордей почувствовал, как под его ладонью напряглось плечо Эрика.

– Есть ли кровь на руках? – медленно произнес старейшина, и в наступившей тишине его голос раскатом грома прокатился над палубой «Бесстрашного».

– Есть кровь! – взревел Глок, махнув рукой в сторону своей дружины. – Много крови, старейшина! И кровь требует отмщения!

– С кого ты требуешь взыскать за кровь на руках? – сказал старейшина. – Кто должен уплатить этот долг?

– Эрик Резак! – взревел Глок, ткнув пальцем в своего заклятого врага. – Я вызываю тебя, Резак! Уплати долг крови за моих людей! Их кровь на твоих руках!

Гибберлинги дружно зашумели, все разом, как один. Гордей недоуменно хмыкнул, но потом вдруг понял, о чем идет речь. Он крепко сжал плечо Эрика, но тот поднял лапу и смахнул руку охотника с плеча.

– Долг крови требует уплаты, – медленно изрек старейшина. – Спор между общинами уладят вожди. Это их спор. Больше никто не пострадает, больше никто не будет умирать из-за ссоры вождей. Пусть будет так. Слово старейшины.

Толпа гибберлингов возмущенно взревела, кто-то засвистел. Но ряды охранников совета уже начали размыкаться – воины отступали назад, освобождая площадку в центре палубы, оттесняя остальных гибберлингов ближе к бортам.

Эрик, не сводивший взгляда с Глока, мотнул головой, разминая шею, сделал шаг вперед.

– Да вы с ума сошли! – воскликнул Гордей. – Он же еле на ногах стоит! Винсент, держи его!

– Тихо! – эльф шагнул ближе, ухватил охотника за локоть. – Так надо. Это их обычай. Не вмешивайся.

– Эрик! – воскликнул Гордей, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев эльфа. – Эрик, не сходи с ума! Не надо этого! Все уже кончено!

Маленький гибберлинг резко обернулся, глянул на своего друга снизу вверх. На его лице еще оставались проплешины от ожогов, кончика левого уха не хватало, на лбу шерсть побурела от крови. Его одежда была грязна и разодрана, так, словно ее кошки драли. Он выглядел усталым, смертельно усталым, но глаза Резака пылали настоящим огнем.

– Так надо, Гордей, – тихо сказал он. – Так надо. Нет! Пожалуйста, брат, не вмешивайся. Не надо. Что бы ни случилось, не вмешивайся. Не двигайся с места. Винс, присмотри за ним. Слышишь?

– Да, Эрик, – мягко произнес эльф, – я все сделаю как надо.

Эрик мотнул головой, криво улыбнулся, взглянул на потерявшего дар речи Гордея, отвернулся и направился на площадку. К Глоку.

Цепь охранников разомкнулась перед ним, и тут же сомкнулась за его спиной, отделив Эрика Резака от всех друзей и родичей. Теперь на пустой площадке остались только два гибберлинга – Глок Ползунов и Эрик Резак.

Над палубой «Бесстрашного» повисла гнетущая тишина. Десятки гибберлингов, затаив дыхание, не отводили взгляда от врагов, застывших в центре круга. На корабле Глока команда полезла на борты и ванты, чтобы лучше видеть происходящее. После минутного замешательства их примеру последовала и команда с корабля старейшины.

Гордей, благодаря своему росту, находился в выигрышном положении. Ему-то было видно абсолютно все и во всех подробностях. Вот только то, что он видел, категорически ему не нравилось.

Глок возвышался в центре пустой площадки как памятник. Широкоплечий, крепкий, он был на голову выше своего противника. Его черный мех лоснился, кожаный колет на груди блестел, как натертый маслом. На черной морде с прижатыми ушами красовался хищный оскал – сейчас Глок как никогда походил на злобного пса. Длинный меч Глок держал за рукоять, и хотя его острие было повернуто к доскам палубы, не было никаких сомнений в том, что Ползунов знает, как нужно обращаться с этим оружием.

Резак, застывший в паре шагов от своего смертельного врага, не производил впечатления сильного бойца. Он был не слишком велик ростом – даже по гибберлингским меркам. Его порванная туника запылилась, шерсть свалялась и торчала пыльными клочьями. На голове запеклась кровь, кусочка уха не хватало, кроме того, Резак повредил ногу и сейчас стоял чуть наклонясь вправо. В правой руке он держал свой небольшой меч – его близнеца под левую руку Эрик оставил где-то в боях. В левой руке он держал маленький круглый щит, сделанный из потемневших от времени досок. Когда-то щит был по кромке оббит железом, но в последних битвах он заметно обтрепался. Теперь его украшали длинные вмятины, торчали щепки, а по краям, там, где должна быть железная полоса, из дерева выступали лишь головки гвоздей.