Хавьер откладывает телефон.

– Ты не сообщила, что приедешь.

– Мне нужно поговорить с Кец.

– Она…

– Не отдыхает, – обрываю я. – Насколько я ее знаю.

Хавьер принимает это без комментариев, только спрашивает:

– Кофе хочешь?

– Конечно, – отвечаю я. Кофе – это последнее, что мне нужно, но если б он предложил самогон, я, вероятно, выпила бы кружку без возражений. Прежняя Гвен, разумная и сдержанная, куда-то подевалась.

Хавьер наливает кофе в кружку и протягивает мне. Сам он тоже пьет кофе, и мы сидим так пару минут, прежде чем он говорит:

– С ней все в порядке. С ребенком все в порядке. Слава богу.

Мне жутко от этих слов. Мне ненавистно то, что я собираюсь поставить все это под угрозу, но я знаю Кецию Клермонт. Я знаю, что она не отступится, и если, по крайней мере, будет со мной в этом ужасном, полном опасностей пути, я могу попытаться защитить ее. Но я не могу сказать ему этого, конечно же.

– Я очень рада этому, Хави. И рада, что ты тоже здесь. Тебе ведь не нужно возвращаться на сборы?

– Не-а. Я все обговорил. – Он бросает на меня долгий взгляд. – Ты слыхала про Престера?

– Кец сказала мне, – отвечаю я. Сделать следующий глоток кофе оказывается невероятно трудно. – Мне очень жаль. Он был хорошим человеком.

– Был, – соглашается Хави, и голос его звучит тускло от неподдельной скорби. – Его жена умерла несколько лет назад, детей у них не было. Я помогал Кец связаться с его племянниками и племянницами. Очень горько. Она говорила, чтобы он показался врачу. Но он просто… не пошел. И ей от этого ужасно больно.

Я лишь киваю, не зная, что сказать. Я не могу лгать Хавьеру, просто не могу. Наконец отставляю свою кружку и говорю:

– Я пойду поговорю с ней.

Он, похоже, испытывает некоторое облегчение, и я ненавижу чувство вины, которое запускает свои острые клешни в мои внутренности.

Стучусь в дверь хозяйской спальни. Я знаю эту хижину, как свой собственный дом, – за последние несколько лет бывала здесь сотню раз. Кец откликается на мой стук и приглашает меня войти.

Она сидит на кровати, скрестив ноги и опираясь спиной на подушки. Перед ней стоит раскрытый ноутбук. Кец поднимает на меня взгляд, и я вздрагиваю, увидев синяки на ее лице и перевязанную голову.

– Я в порядке, – говорит она, вероятно, заметив выражение моего лица. – Он связался с тобой?

– Да, – отвечаю я. – Он прислал мне карту. Я должна быть там завтра. – Достаю подменный телефон, показываю ей карту на экране, и она внимательно изучает ее. – Кец, пожалуйста, останься здесь. Я тебя умоляю, останься.

– Не могу, – говорит она, и это звучит с полной уверенностью. – И не говори мне о том, почему это было бы умнее. Я знаю, что не могу остаться здесь. Во-первых, он боится меня. Он придет за мной, Гвен. И не важно, убил он Престера или нет – или приказал его убить, – но он использовал его смерть для того, чтобы нанести мне еще один удар. Он хочет, чтобы я осталась здесь. Именно поэтому я не могу остаться.

– А как же Хавьер? Ты собираешься сказать ему?

– Я отправлю его с поручением, – говорит Кеция. – К тому времени, как он вернется, мы уже уедем. – Вид у нее абсолютно уверенный. Она пригвождает меня к месту взглядом, пронзительным, словно луч лазера. – И даже не думай оставить меня здесь. Ты сама показала мне карту – думаешь, я ее не запомнила? Думаешь, я не смогу последовать за тобой? Будет намного проще, если ты просто смиришься с тем, что я использую тебя, чтобы добраться до него, Гвен. Потому что он собирается заполучить тебя.

– Я – твоя приманка, – роняю я. Она кивает. Странно, но от этого мне становится… лучше. Яснее. – Тогда ты должна ехать отдельно.

– Нет смысла, – возражает Кеция, закрывает свой ноутбук и отставляет в сторону. – Он отслеживает телефон, который оставил тебе. Он знает, что ты приехала сюда, и сейчас уже наверняка понимает, что я этого так не оставлю. Он не захочет оставлять такой хвост. Если я останусь здесь, он приедет прибраться, как сделал это с той парой в доме у дороги, где его машина попала на видео. Этот ублюдок уже долго промышляет такими делами, я полагаю. Он знает, как обрывать концы.

Сэм тоже это предположил. МалусНавис, акула, скользящая под поверхностью воды и всплывающая только для того, чтобы схватить свою жертву. Шерил была его жертвой. Теперь жертвой стала я. Только вот я не исчезну бесследно. Я оставлю после себя адский хаос.

Может быть, он все-таки совершил промах…

– Если мы едем, то надо уже собираться, – говорю я. – Твой последний шанс остаться дома, Кец.

Она лишь качает головой и произносит:

– Погоди, сейчас я кое-что улажу.

Я остаюсь в комнате, а она выходит на кухню и говорит Хавьеру, что у нее болит голова и что врач на такой случай забронировал для нее лекарства в нортонской аптеке. Голос ее звучит совершенно обычно и спокойно, как я и ожидала. Она говорит, что я останусь пока с ней, просто на всякий случай. Слышу, как они целуются, потом она говорит ему, что любит его.

И Хавьер берет свои ключи и уходит. Я покинула своего мужа и детей, пока они спали, и это было невероятно тяжело. Но, по крайней мере, мне не пришлось лгать тем, кого я люблю.

Услышав, как закрывается входная дверь, я выхожу из спальни. Кец стоит, молча глядя на дверь, и на лице ее написана невероятная, неподдельная боль. Сейчас моя подруга выглядит хрупкой – и в то же время сильной и яростной.

Кеция втягивает воздух, словно пытаясь справиться с болью.

– Нужно выезжать, – говорит она и направляется к оружейному кейсу. Достает два дробовика и протягивает мне, потом хватает спортивную сумку и набивает ее патронами. Я молча смотрю, как она пакует все, что нам понадобится, – еду, воду, еще оружие.

– Кец… – выговариваю я наконец. Она, не прерываясь, кладет в сумку два охотничьих ножа.

– Давай убьем этого сукина сына, прежде чем кому-то еще придется умереть.

СЭМ

Когда я просыпаюсь в десять часов утра, все выглядит нормальным. Мирным. В доме тихо, в голове у меня все еще стоит легкий дурман от снотворного. Та часть постели, где спит Гвен, пуста, но в этом нет ничего необычного.

Я зеваю и иду в душ, готовясь к наступающему дню.

Первый намек, что что-то не так, я обнаруживаю на кухне: кофеварка пуста. Гвен неизменно следует привычкам; с утра она всегда заваривает кофе, но сейчас кофемашина стоит холодная, в колбе пусто. Я несколько секунд смотрю на нее, потом включаю и направляюсь прямо в кабинет.

Жду, что найду Гвен там – сидящей за столом и с головой ушедшей в работу.

В кабинете темно и пусто. Я включаю свет и подхожу, чтобы взглянуть на ее ноутбук. Он закрыт, а когда я трогаю его, обнаруживаю, что он холоден, как лед. Она не работала здесь сегодня.