из-за ближайшего астилларита Космо. В искусственной руке мой враг сжимает бластер. Я поднимаюсь навстречу, вскидывая разрядник.

… Два выстрела сливаются воедино. Вспышка из бластера обжигает мне плечо, мой разряд крошит гермошлем Космо. Словно в замедленной съемке он сминается и разлетается на осколки. Космо отбрасывает на кристалл, а затем он безжизненно сползает на землю, оставляя после себя багровую полосу.

Я иду к нему, зажимая рану в плече. В этот момент искусственная рука Космо успевает вскинуть бластер, и последнее, что я вижу, – это яркая вспышка выстрела.

… Ничего, Макс. Я здесь. Я рядом.

Теперь мы всегда будем вместе.

7

Бородин, борясь с тошнотой, поднялся на ноги. Буря не стихала, и надо было поскорее добраться до маяка, чтобы спрятаться от колючего ветра. Пошатываясь, он подошёл к Пашке, опустился на колени и закрыл другу глаза.

– Я вернусь, Пашка. Я тебя похороню, пусть только буря немного утихнет. Домой увезу, на Бад-Дюркхайм… Я же обещал, ну. Ты только дождись. Какую ерунду я несу, а?

Слезы замерзали у него на лице. Бородин поднял голову и вдруг увидел, как в зеркальном отражении на гранях астилларитов уходят в туманную, зыбкую даль две фигуры – взрослого и ребёнка. Они держались за руки и – почему-то это казалось очевидным – были совершенно, абсолютно счастливы. А рядом с ними, держась чуть впереди, как и положено проводнику, неторопливо и уверенно шагал крупный зверь в блестящем, словно хрусталь, панцире…

Бородин помотал головой, и видение исчезло.

Александр Белаш

Людмила Белаш

Нуннупи

Моё имя – Стэнтон Кри

Я проклят ходить по земле

Группа Ghoultown

Песня «Drink With The Living Dead»

– За твою голову дают тысячу долларов, – тихо молвил паренёк, поставив перед гостем оловянную тарелку с тушёным мясом и картошкой. Горячее, аж дымится.

«Так я и чуял – не пожрать спокойно в этом городишке», – подумал Стэн устало. Долгая езда в непогоду вымотала его, злиться сил не осталось.

– Покажу, как отсюда свалить незаметно, – склонившись к нему, ещё тише прибавил малый. – Всего полорла[1], и никакой погони. Только сперва заплати за харчи.

Набить живот и выспаться в тепле – это всё, чего хотелось Стэну. И чтобы конь отдохнул. А тут вдруг опознали, вот облом.

Причём, кто! щенок в салуне, пригретый из жалости. Глаза к носу, шея набок, пришепётывает и волочит ногу. Куда в глуши такому… ни украсть, ни убежать, ни в шахтёры, ни в ковбои. Зато подметала, судомойка и при случае официант.

– Я видел портрет на плакате, весной, – продолжал тот полушёпотом. – Когда ездил за покупками с хозяином в Сокорро. «Живым или мёртвым», и всё такое.

Невольно Стэн возгордился. Его слава «парня со смертельным глазом[2]» перешла Рио-Гранде с востока на запад и, глядишь, до Аризоны доберётся.

«Парнишка косой, а приметливый. Может, и для моего дела подойдёт?..»

– Это старый плакат. – Стэн прожевал первую, с верхом зачёрпнутую ложку.

Конец октября, поздний час, холодина – в такой вот вечер Стэн сюда ввалился, волоча снятое седло – «Есть кто живой? Мне поесть и кровать, корм коню». Салун словно брошен – темно, пусто, глухо.

Где густо ходят доллары, там заведения шумят и за полночь – пианист наяривает, девочки щебечут, колышется табачный дым, а на столах у стен режутся в карты. Здесь же – только косой юнец-хромец выбрел навстречу с лампой-керосинкой, да послышался сверху ленивый мужской голос: «Баст, обслужи там!»

Пропащий городок. Ни огонька в половине домов, а кое-где и окна заколочены.

«Похоже, шахту выработали. Или коровья тропа повернула к железной дороге».

Малый присел рядом, с едва скрытым любопытством изучая гостя. В свете лампы его лицо теплилось румянцем. Средь голой скуки – такой визитёр!..

Выглядел приезжий – вот не скажешь, что отпетый висельник. Скорей бродяга. Худой, костлявый, всё на нём висит – поля шляпы обвисли, сальные патлы на плечи свисают, грязный плащ-пыльник до земли. Грубые руки, длинное лицо – будто копчёные, одни глаза блестят.

* * *

– …С тех пор я никого не убил, – мирно завершил гость, облизав ложку.

– Рука подводит?.. – осмелел паренёк, видя, как гость подобрел. – Можешь, выпьешь? Стакашек – десять центов, второй налью за восемь.

– Сказал же – нет. Свари лучше кофе.

– Есть и ром, и черничный ликёр. Эти за четвертак.

– Сколько раз повторять?

– Люди говорят, что Стэнтон Кри пил крепко, вот и предлагаю. Без обид.

Что на калеку обижаться? Он и так судьбой ушиблен. Уже в рост входит, а какой с парнишки спрос? Тут у него роль шута – зубоскалить над приезжими.

– Было. – Стэн сгрёб ложкой ещё порцию сытной еды. – Но отшибло.

– Это запросто, – согласился малый, тонко сведущий в историях про выпивох и оглоушенных. – Одного взрывом шарахнуло на шахте, другой с коня башкой ударился. Оба с пьянкой завязали. Или бутылкой по черепу. Кого бутылкой, проповедовать ушёл – босой, в мешок одетый, с посохом. Чисто Моисей, только безрогий. Крепко приложило, говорить псалмами стал…

Меж тем гость с аппетитом выскребал тарелку, потом подтёр остатки мясного соуса куском лепёшки, пока дно не засияло. Блаженно вздохнул.

– Я ищу одного человека.

«Чтоб грохнуть!» – У парнишки захолонуло в груди. Может, тут хоть что-нибудь случится?

Накатило – и отхлынуло.

«Дурь. Не бредь. Последний, кто чего-то стоил, без пути в мешке ушёл. Наверно, в Юту к мормонам подался. Там примут. Если краснокожие дорогой скальп с него не сняли».

– …да, мне кофе долго ждать? И прихвати сигару.

От сытости Стэн чуток осовел. Самый раз залить спиртного, но – нельзя. Глотнёшь, а он тут как тут. По пустякам его звать глупо. Но на крайний случай есть в карманах пара плоских фляжек – слева виски, справа эфир от патентованного зубодёра.

– Зря ищешь, – скособочившись, малый поднялся. – Здесь тебе нет противника.

– Мне нужен не враг.

– А кто?

– Чего ты шепчешь? мы одни.

– Глянь наверх, дверь приоткрыта, – сказал Баст одними губами.

– Ты-то не донесёшь?.. Пол-орла, – напомнил Стэн.

– Я помню. И ты не забудь.

«А тысячу лучше», – защекотало в душе. Послышалось звяканье – так звучит кожаный мешочек с сотней золотых «орлов». Главный судья всей территории Нью-Мексико вручает ему – прилюдно! – и громко говорит: «Юный Бастер Библоу, ты настоящий гражданин. За помощь правосудию, за голову злодея Кри…» Где-то рядышком, под перекладиной, качается этот бродяга, его сапоги не достают земли, вороны садятся ему на голову…

Среди людей,