Поднимаясь с пола, Кара схватила пистолет Эдварда, хотя он и жег пальцы. Пробежала по коридору к гардеробной, стараясь ступать босыми ногами между осколками стекла. Влетела в дверной проем в конце коридора, больно ударившись о косяк. И, крича от страха и отчаянья, бросилась на дверь гардеробной.

Дверь оказалась открыта, и Кара буквально ввалилась в комнатку. Эспель лежала на полу, брыкаясь и дергаясь. Корбин стоял на коленях позади нее, возясь с веревками, стягивающими запястья девушки. Посмотрев на вошедшую Кару, он вскочил, потянулся к кобуре на поясе, но нащупал лишь пустоту. Разумеется, Кейс не вернула ему оружие.

Побледнев, Корбин рванулся к Каре. Девушка подняла пистолет и рванула спусковой крючок.

Грохот был тошнотворным. Пистолет дернулся в ее руках и со звоном упал на пол. Отдача показалась всаженной в запястье отверткой. У Корбина подогнулись ноги, и он тяжело рухнул на пол, хватаясь за ребра. Его рот растянулся, словно Рыцарь пытался закричать, но все, что из него вырвалось, это жидкое бульканье. На губах Корбина запузырилась кровавая слюна.

Долю секунды Кара смотрела на него, замерев от грома и жестокости, на которую оказалась способна. Но тут дернулась Эспель, и Кара упала рядом с нею на колени. На полу лежал серебристый шприц с отжатым поршнем. Кончик иглы окрасился красным.

Кара осторожно перевернула Эспель. Татуированное лицо блондинки исказилось: мышцы потянулись в противоположном направлении. Сухожилия в шее натянулись, пока оба разума боролись с пластиковыми наручниками, стягивающими запястья.

– Я все правильно сделала?! – отчаянно закричала Кара. – Ты этого хотела?!

Губы Эспель отлепились от зубов, но напряженные звуки, вырывающиеся из горла, могли означать что угодно.

– Мне так жаль, – прошептала Кара. От ужаса ее охватила головокружительная слабость. Девушка не знала, что делать. Корбин кошмарно хрипел. На уровне его легких расползалось темное пятно. Ноги слабо дергались, но встать Рыцарь не мог. Его глаза обратились к Каре. Сжав зубы, девушка отвернулась, но не могла заглушить хрипы, издаваемые им при дыхании:

– П-п-п…

Кара поднялась и, схватив Эспель за воротник куртки, тянула, пока та не встала на ноги, а потом потащила девушку к двери. Конвульсивно дергающимся ногам верхолазки пришлось изобразить некое подобие согласия, когда она пошатнулась и пустилась в неуклюжую рысь, направляемая Карой.

Зал Красоты опустел. Тело Эдварда лежало там, где он упал, но Кейс и остальные солдаты ушли. Карин взгляд метнулся к Глазу Гутиерра, раскачивавшемуся, словно маятник, над кожаной банкеткой. Вокруг него висели разбитые пулями линзы, зазубренные, как клыки. Кара протащила Эспель мимо, зажав пистолет Эдварда под мышкой, и, потянувшись, вытащила всевидящую сферу из клетки.

– Я тебе обещала, – прошептала она в затылок дергающейся головы Эспель, выталкивая подругу из Зала.

Крики и вопли разносились по коридору, ведущему к главному лифту, так что Кара погнала Эспель в противоположном направлении. Девушка ткнула прикладом пистолета кнопку маленького служебного лифта, и, к счастью, двери тут же открылись.

В кабине ноги Эспель подогнулись, и она начала брыкаться и дергаться. Кара увидела, как плечи блондинки судорожно напряглись, чуть ли не выскакивая из суставов, пока руки выкручивались из наручников. Кара обхватила верхолазку, пытаясь утихомирить ее конечности. Когда лифт опустился, она вцепилась в воротник Эспель, ругаясь, умоляя, уговаривая. На пару ужасных мгновений ей показалось, что верхолазка больше не двинется с места, но потом она подналегла и почувствовала, что сопротивление исчезло: блондинка и ее вновь проснувшийся пассажир шатнулись вперед.

«Заставляй ее бежать. – Кара могла думать только об этом, хотя ноги и легкие начинали гореть. – Не давай ей останавливаться».

Они промчались через кухню. Жареные цыплята, горшочки с горохом и высокие стаканы с креветочным муссом разлетались и разбивались на их пути. Полулицые повара и обслуживающий персонал не кричали, наблюдая за Карой в ошарашенной тишине. Их глаза метались от пистолета, зажатого в руке девушки, к маленькому телевизору, висящему над стойкой, по-прежнему показывающему беззвучную панораму разрушенного в хлам зала.

Кара преодолела последние несколько футов до мусоропровода в четыре шага. И, кряхтя от натуги, головами вперед пропихнула их обеих в его пасть.

На одно тошнотворное мгновение Кара выпустила воротник Эспель и успела представить верхолазку застрявшей, а ее Пэ-О-сознание – разбивающим их общие мозги в кровавое месиво о металлический вал. Царапнув воздух, Кара ухватила Эспель, когда они упали лицами в грязь и черный полиэтилен. Не мешкая, даже пошатнувшись на неровной, усыпанной мусорными мешками поверхности, она умудрилась продолжить двигаться вперед, таща за собой Эспель.

«Заставляй ее двигаться, не давай ей останавливаться». Пока она вынуждала тело Эспель искать равновесие, раздвоенному сознанию, заключенному внутри него, было не до того, чтобы сражаться с самим собой.

Выбежав из переулка, они помчались через туманные арки станции «Лондонский мост». Она оказалась пуста – все сидели дома перед телевизором. Кара ненадолго заколебалась перед разверзшимся входом на станцию, но ее охватил ужас при мысли оказаться в ловушке под землей, и она поволокла их по улице, по наитию уйдя влево. От заледеневшего асфальта босые ноги пошли волдырями. Зимняя ночь обжигала кожу через металлическое платье. Уши заполнило собственное резкое дыхание, сердце прыгало и запиналось в такт бессвязных шагов разделенной девушки позади нее.

«Заставляй двигаться, просто заставляй ее двигаться».

Но когда они достигли вершины подъема, ведущего к мосту, Кара споткнулась и почти остановилась, но все же умудрилась сохранить равновесие, даже когда в изумлении уставилась на тех, кто шел по Лондонскому мосту.

Прямо к ней, маршируя неровной волной, равные под капюшонами и банданами, восторженно попирающие закон, внушительной толпой шли Безликие. Многие размахивали бутылками, плюющимися маслянистым оранжевым пламенем. Надписи, выведенные серебряным на черных плакатах, попали в свет фонаря: «Не вашими Глазами» и «Наш взгляд и никаких других!» и чуть помельче, наискосок: «Отвалите, мы прекрасны».

Кара изумилась их числу. Безликих были сотни, нет, тысячи – намного больше, чем она видела в Кенсингтонской крепости. Они ликующе выкрикивали лозунги, вот только холодок по шее девушки пробежал не от возгласов, а от звука шагов, барабанивших по асфальту так, что казалось, сейчас мост обрушится в реку.

Когда Кара втащила Эспель на мост, его залила тишина, Безликие замерли. На мгновение, побежав к ним, Кара успела подумать, что они остановились ради нее, их графини-самозванки, но, приблизившись, увидела их глаза, различимые в тонких щелях над банданами. Никто из них не смотрел в ее сторону.

Услышав позади себя грохот, напоминающий металлические шаги, девушка почувствовала, как сжимается желудок. Оглянувшись, она проследила за их взглядами.