— Он только что сбежал от гатляуров, — пожал плечами Вилбер. — По-моему, это сделает его чуть более опасным. В глазах епископа и людей.

— Да, конечно. Просто хотелось чего-то большего. Мы должны стать героями для общественности, а не заурядными гончими.

Командир гвардии понял, на что намекает эмиссар.

— Мы не будем помогать порождению Тьмы. Один раз — уже много.

— Да, но так мы сможем извлечь больше выгоды.

— Хватит, — мотнул головой Вилбер. — Уже есть жертвы. Пусть они пошли на пользу нашему делу, но это неправильно.

— Совсем недавно ты отдал приказ убить двух созданий Света, — напомнил Эберн. — Значит, тебе понятна моя правота. И не только моя — так решил бы и сам Абелар.

Вилбер недовольно оскалился. Он сам загнал себя в тупик, однако даже при самых радикальных противоречиях одна вещь оставалась неоспоримой — благополучие общины всегда будет для гатляуров наивысшим приоритетом, чем бы они ни занимались и какие бы решения ни принимали. Убийство глуповатых, но добродушных великанов — необходимость. Кстати…

«С какой же легкостью она прирезала их, — командир гвардии перевел взгляд на черную фра-гатляур. — Ни тени сомнений».

Кажется, Консалия думала о том же. Она смотрела на свои руки и видела кровь. Кровь созданий Света. Липкую, слегка остывшую, ароматную, возбуждающую, живую и мертвую… Так и хочется слизнуть.

Фра-гатляур вздрогнула. Она подняла глаза и наткнулась на два янтарных огонька. Вилбер ничего не сказал, но лейтенант все поняла без слов. Однако правильно ли?..

Тем временем эмиссар уже почти закончил рассказывать охранникам легенду о побеге Ахина. История выходила не самая складная, зато одержимый представлялся в ней недооцененным противником с массой козырей в рукаве. Гатляуров от неминуемой гибели спасло только врожденное чувство заботы о сородичах — могущественный темный дух заставил их убить великанов, но не друг друга. А потом зачарованные бойцы гвардии потеряли сознание, не выдержав внутреннего конфликта чудовищной воли одержимого и светлого разума. Да и ливень пришелся весьма кстати — гатляурское чутье не смогло ничего уловить сквозь сплошную стену воды. Во всяком случае, все должны думать именно так.

Чем в итоге обернется затея Эберна пока неизвестно. Но факт оставался фактом — Ахин сбежал. Значит, охота продолжается.

Глава 9: Нежизнь

Аели споткнулась и упала на землю. Она приподнялась на руках, но тело отказывалось слушаться — саалея вновь уткнулась лицом в мокрые листья. И тут же навязчивая мысль о том, что всего этого можно было избежать, выдавила из нее протяжный стон.

— Давай помогу, — пробормотал Ахин.

Но, опустившись на колени рядом с изможденной подругой, одержимый понял, что и сам не скоро встанет на ноги. Он кое-как подхватил Аели, подтащил к себе и замер. У беглецов едва хватало сил на дыхание, конечности потеряли всякую чувствительность, а веки налились невыносимой тяжестью.

— Я больше не могу, — тихо произнесла саалея, прикрыв глаза.

«В общем-то, ей необязательно было сбегать со мной, — Ахин усилием воли пытался разогнать свою кровь по онемевшему телу, но холод все равно никак не желал отлипать от кожи. — Она, по идее, уже не интересна атланам. Ничего полезного сказать не сможет. Впрочем, их мстительность не знает границ — рано или поздно решат найти и покарать».

— Оставь меня тут, — словно сквозь сон пробормотала Аели. — Толку от меня…

«Да, без нее станет проще», — одержимый уже почти согласился, но в последний момент застыл с открытым ртом.

Ахин никогда бы так не поступил. И чья же это была мысль? Чье желание едва не заставило его бросить подругу на произвол судьбы?.. Да нет, искать виновных бессмысленно. Все принадлежало ему — одержимому.

— Ты меня не бросила, и я тебя не брошу, — торопливо ответил он, чтобы молчание не было понято неправильно. Точнее, чтобы оно не было понято правильно.

«Хотя разумнее, конечно…»

— Тебе и самому удалось бы сбежать. Я ничего не сделала, — Аели выдохнула и медленно села, упираясь дрожащими руками в землю. — Ты и с великанами разобрался, и гатляуров отогнал. Мне оставалось только развязать веревки.

— Да… наверное, — нахмурился одержимый, в очередной раз пытаясь вспомнить события ночи побега из лагеря Ферота. Но иного результата, кроме как головная боль, он снова не получил. — Так или иначе, ты мне помогла.

Страшнее всего была мысль об окончательной утрате контроля над темным духом. Впредь выходить в коридор к чужому сознанию следовало очень осторожно. А лучше вообще избегать его.

«Кажется, я понял, что имел в виду Киатор», — печально усмехнулся Ахин, с трудом поднимаясь на ноги.

Одержимый и саалея всю ночь и полдня без остановок бежали по лесу, выбрав самое разумное направление — северо-восток, где, по идее, не было патрулей армии и гарнизонов, ведь бандитам там делать нечего, а демоны Пустошей не могли пройти туда из-за трещин Шрама — огромного раскола в земной коре. А еще в том краю находится печально известный Могильник. И в связи с этим у Ахина появился план.

— Без тебя я бы далеко не ушел, — подвел итог одержимый.

Когда в лагере Ферота саалею вдруг освободили и объявили, что она вольна идти туда, куда пожелает, Аели растерялась. В принципе, она стала свободна. Настолько свободна, что ею овладело абсолютное одиночество. И избавиться от мучительного чувства можно было лишь единственным способом — вернувшись к Ахину, своему последнему другу в этом сошедшем с ума мире.

Во всеобщей суматохе крестьян, разбирающих барахло, которое бандиты не поленились утащить из деревни, саалея умудрилась найти мешок Киатора со всем содержимым и попутно украла две фляги питьевой воды, кое-какую еду, туповатый кухонный нож и относительно чистую одежду. Дело оставалось за малым — освободить одержимого и вместе сбежать от епископа и его солдат.

Конечно, продумать все Аели не смогла. Она знала, что пленника охраняют гатляуры и великаны, но как избавиться от них — даже не представляла. И тем не менее все равно отправилась спасать друга. Похоже, безумие Ахина заразно.

Однако великаны лежали с перерезанными глотками, гатляуров нигде не было видно, а сильный ливень скрывал все неосторожные звуки и пляшущие тени, даруя беглецам явное преимущество. Аели развязала путы одержимого, немного встряхнула его, приводя в чувство, и уже через считанные минуты они бежали сквозь холодную водяную стену, спотыкаясь о коварные корни и огибая выскакивающие из ночной темноты деревья.

— Да ты и сам справился бы как-нибудь, — вяло отмахнулась саалея. — Все равно еды почти не осталось.

Это верно. Большая часть украденного провианта была съедена прямо на ходу, иначе после многодневного голодания не получилось