Мэтт поспешно закурил сигарету и взглянул при свете спички на Эбби. Она безмятежно смотрела в долину.

– А как у вас тут ухаживают? – спросил он.

– Иногда мы гуляем, – мечтательно ответила Эбби, – смотрим по сторонам, разговариваем. Иногда ходим на танцы в школу. Если у парня есть лодка, можно на озеро выйти. Ходим к соседям кукурузу лущить, ездим на церковные пикники. А лучше всего в такую вот лунную ночь сидеть на веранде, взявшись за руки – ну и прочее, если девушка позволяет.

Мэтт взял ее сильную, прохладную руку в свою. Она повернулась к нему, пытливо вглядываясь.

– Нравлюсь я вам хоть чуточку, мистер Райт? Не так чтоб жениться, а просто?

– Ты самая женственная девушка, которую я встречал. (Чистая правда.)

Их тела почти невольно соприкоснулись. Мэтт нашел ее губы, уже не девически бледные, а теплые, мягкие, страстные. Почувствовав робкое касание ее языка, он отпрянул и целомудренно обнял ее за плечи одной рукой. Она прижалась к нему.

– Я б, наверно, была не прочь, если б вы чего-то еще захотели.

– Не понимаю, почему ты не вышла замуж давным-давно.

– Сама виновата, думаю. Ни один парень по-настоящему мне не нравился, и злилась я на них без всякой причины. Потом с ними что-то случалось, ну и перестали парни со мной гулять. Я, наверно, слишком много от них ждала, ну и ладно. Это даже хорошо, что я до сих пор не замужем.

Мэтт ощутил нечто вроде укора совести. Ну и сволочь же ты, Мэтью Райт.

– С ними что-то случалось из-за тебя?

– Так говорят. Будто бы глаз у меня дурной – но с глазами у меня, кажись, все в порядке? – Она взглянула на него. В темной голубизне мерцали капли лунного света.

– В полном, – подтвердил он. – Глаза у тебя красивые. (Чистая правда.)

– При чем тут я, не пойму. Хэнк как-то вечером припоздал, а я ему: что так долго шел, никак нога сломана? На другой день он полез чинить крышу, упал и правда ногу сломал. Неосторожный был просто. А Джин до того был горячий, что я сказала: поплавай, мол, в озере, охладись малость. А что он правда в воду свалился, так у рыбаков это дело обычное.

– Да, пожалуй. – Мэтта пробрала дрожь.

– Озябли, мистер Райт? Давайте за пиджаком схожу.

– Не надо, все равно спать пора. Ты иди первая, а завтра мы с тобой в Спрингфилд за покупками съездим.

– Правда, мистер Райт? – Эбби вскочила, глаза у нее сияли. – Сроду в Спрингфилде не была.

– Ну вот и побываешь. Иди ложись.

Она убежала чуть не вприпрыжку, а Мэтт задержался, размышляя над тем, что приключилось с разочаровавшими Эбби парнями. Сигарета дрожала в его руке.

Мэтт знал уже четырех Эбби: девочку с косичками, угрюмо бредущую по пыльной дороге и весело подскакивающую на сиденье машины; счастливую стряпуху, румяную от плиты; несчастное вместилище таинственной и зловещей силы; страстную женщину в лунном свете. Которая же из них настоящая?

Наутро он познакомился с пятой. Лицо, умытое чисто-начисто, блестело почти как глаза, косы лежали короной. Синее с красным отливом платье, сшитое, насколько в этом смыслил Мэтт, из тафты, имело вырез сзади и спереди и сидело лучше всех предыдущих. Сбоку на нем торчала искусственная роза, ноги были обуты в черные кожаные сандалии.

Господи! Ее лучший воскресный наряд! И с этим-то ему предстоит разгуливать по улицам Спрингфилда. Мэтт подавил желание оторвать кошмарную розу.

– Ну что, готова?

– Мы по правде в Спрингфилд поедем?

– Если машина заведется.

– Да куда она денется!

М-да. Призадумаешься тут.

После сытного завтрака, в который на этот раз входила и жареная картошка, машина завелась с ходу.

До города было миль пятьдесят, все больше по ухабистым проселкам. Мэтт молчал, с содроганием поглядывая на Эбби, она при всем волнении сидела смирно и наслаждалась поездкой, особенно когда они свернули на шоссе 65.

На городские дома она глазела так, точно они выросли по волшебству именно для нее. Потом стала разглядывать прохожих, особенно женщин, и вдруг затихла совсем.

– Что с тобой? – спросил Мэтт.

– Я, наверно, ужасно выгляжу, да? Стыдно вам будет со мной, я уж лучше в машине останусь.

– Чепуха, – решительно сказал Мэтт. Вот ведь чертовка, все понимает. Либо она необычайно проницательна, либо – что? – Ты мне нужна, надо будет примерить кое-что из одежды.

– Ой! Хотите мне что-то купить, мистер Райт?

Мэтт остановился перед самым большим в городе универмагом и помог Эбби выйти. Выражение, с которым она на него смотрела, ему не хотелось анализировать. Она крепко держалась за его руку, и он слышал, как колотится ее сердце.

– Нам на второй этаж, – сказал он, сверившись с указателем.

– А можно сперва тут походить немножко?

– Да, если хочешь.

Пройдя через весь магазин, они чудесным образом вышли к хозяйственному отделу. Эбби замерла на пороге, как завороженная глядя на кастрюли, сковородки, ножи и взбивалки. К плитам и электроприборам она отнеслась равнодушно, но посуду, тихо воркуя, перетрогала всю. Мэтту пришлось увести ее силой.

У самой лестницы он заметил, что она прижимает к груди маленькую сковородку из алюминия с медью.

– Где ты это взяла?

– Да там. Ничего, у них таких много, небось не хватятся.

– Но это же кража! – простонал Мэтт.

– Никакая не кража. Там много, а я немножко взяла.

– Надо ее вернуть. – Мэтт взялся за сковородку, но Эбби в нее вцепилась двумя руками.

– Не забирайте, пожалуйста!

Он нервно оглянулся по сторонам – на них, кажется, никто не смотрел.

– Хорошо, только тихо! Стой здесь и молчи. – Мэтт вернулся в хозтовары и спросил продавца: – Сколько у вас эти сковородки стоят?

– Двадцать четыре пятьдесят, сэр. Вам завернуть?

– Ого!

– Есть дешевле, из одного алюминия.

– Нет-нет. – Мэтт достал бумажник. – Дайте мне чек и пакет.

Продавец снял с крючка сковородку.

– Не нужно. Только чек и пакет.

– Но, сэр…

– Не спорьте. Сделайте, как я прошу.

Продавец выбил чек, бросил его в пакет и растерянно вручил Мэтту.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Надеюсь, что нет. – Мэтт заторопился обратно, чувствуя спиной недоумевающий взгляд.

Эбби ждала там, где он ее оставил.

– Клади сюда свою сковородку.

– Это вы умно придумали!

– Да уж. – Он схватил ее за локоть и потащил наверх.