Постепенно Кортес настолько упрочил свою власть и так запугал нерешительного императора, что пошел еще дальше в своих требованиях, предложив Монтесуме признать себя вассалом и данником испанского короля. Монтесума вынужден был принести присягу в верности, которая повлекла за собой новые, еще более богатые дары и значительную контрибуцию, собранную, впрочем, без особого труда. Все золото и серебро, которое Кортес обнаружил в тайной кладовой Монтесумы, не считая всевозможных подарков и дани, он приказал переплавить в слитки, сохранив в целости только некоторые изделия самой топкой работы.

Надо заметить, что хотя общее количество переплавленного золота составило сумму, превысившую 600 000 песо, что было по тем временам большим богатством, Кортеса это никак не удовлетворило. Несмотря на то, что испанцы пустили в ход всю свою силу, заставив Монтесуму исчерпать свои сокровищницы, добыча показалась завоевателям почти ничтожной; во всяком случае, она не имела ничего общего с тем представлением о сказочных сокровищах Мексики, какое заранее составил себе Кортес.

Когда отложили пятую часть королю, две пятых – Кортесу и вычли сумму, потраченную на снаряжение флотилии, то на долю каждого солдата досталось не более ста песо. Испытать столько

трудов, подвергнуться таким страшным опасностям, вынести столько лишений – и все это ради несчастных ста песо!

Дележ производился строго, по рангам. Каждый офицер стремился урвать для себя как можно больше, да и сам Кортес, по-видимому, выделил себе чересчур щедрую долю, так как куча золота заметно уменьшилась еще до того, как приступили к дележу.

«Когда же, после стольких надувательств,- рассказывает Берналь Диас, – очередь дошла до нас, остальных солдат, по расчету – один пай на человека, то этот пай был столь мизерен, что многие его даже не брали, и тогда, конечно, их доля тоже шла в карман Кортесу!..

Разумеется, тогда мы должны были молчать, ибо кому же было жаловаться на обман и у кого требовать справедливости! К тому же Кортес не жалел ни ласковых слов, ни обещаний, и наиболее опасным крикунам ловко умел затыкать рот сотней- другой».

Все еще не отказываясь от намерения обратить Монтесуму в христианскую веру, Кортес старался убедить его в преимуществах своей религии. Но если Монтесума был уступчив во всем, что касалось политики, то он решительно не желал отрекаться от своих богов. Когда Кортес захотел опрокинуть мексиканских идолов, как это он уже сделал однажды на острове Косумель и в Семпоале, население отнеслось к поруганию святынь с такой нескрываемой враждебностью, что Кортес, опасаясь мятежа, вынужден был оставить свои планы. Но повод был уже дан. Ацтеки, принявшие почти безропотно унизительное пленение верховного вождя, решили отомстить испанцам за своих оскорбленных богов и стали готовиться к общему восстанию против ненавистных завоевателей.

В то время как дела испанцев в Мексике резко ухудшились, Кортес получил сообщение, что около гавани Веракрус крейсируют какие-то корабли. Сначала Кортес обрадовался, решив, что это флотилия, посланная ему на помощь королем Карлом V в ответ на письмо, отправленное 26 июля 1519 года из Веракруса вместе с золотом на корабле Монтехо и Пуэрто- карреро. Но радость оказалась преждевременной. Флотилия была снаряжена не королем, а Диего Веласкесом, успевшим выхлопотать себе у архиепископа Фонсеки, председателя Индийского совета, разрешение выслать против Кортеса карательную экспедицию, которой было поручено низложить его, захватить в плен и доставить на Кубу, где он должен был предстать перед уголовным судом.

Флотилией командовал генерал Панфило де Нарваэс. На восемнадцати судах находилось около полутора тысяч человек, среди них – восемьдесят кавалеристов, девяносто арбалетчиков, семьде-

сят мушкетеров. На вооружении было около двадцати фальконетов с большим запасом ядер и пороха.

Нарваэс беспрепятственно высадился возле форта Сан-Хуан-де-Улуа и отправил нарочных к Сандовалю, командиру гарнизона Веракрус, с требованием передать ему город. Сандоваль задержал посланцев Нарваэса и отправил их под конвоем в Теночтитлан. Кортес обласкал пленников и тотчас же освободил их, а затем без труда выведал от них, как велики силы и каковы намерения Нарваэса. Положение было критическим, так как Нарваэс уже высадился на берег и через несколько дней мог войти в Теночтитлан. Кроме того, на его стороне было явное превосходство сил и вооружения.

Оценив обстановку и взвесив все за и против, Кортес, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, предпочел принять сражение. Лучше было пойти на риск, чем пожертвовать без сопротивления всеми своими завоеваниями из-за самодурства Веласкеса.

Чтобы оттянуть время и попытаться, кроме того, внести смуту в ряды противника, Кортес послал к Нарваэсу своего капеллана Ольмедо, но принят тот был очень дурно, и все его мирные предложения были с презрением отвергнуты. Гораздо больший успех имел Ольмедо среди солдат. Он раздавал им золотые цепочки, кольца и другие ценные подарки, что сразу же расположило их в пользу Кортеса и его баснословных, по словам Ольмедо, богатств. Узнав об этом, Нарваэс пришел в ярость, но дело уже

было сделано: расчет оказался безошибочным, и популярность Кортеса возросла.

Тогда Нарваэс начал действовать. Назначив цену за голову Кортеса и его главных сообщников, он двинулся в наступление. Но Кортес был не таков, чтобы вступать в сражение при неблагоприятных условиях. Он все время уклонялся от встречи с противником, утомлял его, засылал в лагерь Нарваэса лазутчиков, которые следили за каждым его шагом, и, наконец, когда Нарваэс укрылся со своим войском в Семпоале, Кортес совершил неожиданное ночное нападение. После короткой схватки Нарваэс был тяжело ранен – удар копьем пришелся ему в левый глаз – и попал в плен, а его солдаты тотчас же перешли на сторону Кортеса, который потерял в эту ночь только двух человек.

Таким образом, Кортес неожиданно для себя не только вышел победителем, но и приобрел сильное подкрепление. Этим резким

поворотом счастья он обязан был главным образом своему дипломатическому искусству.

Но торжество Кортеса было омрачено известием, полученным из Теночтитлана. Войска, оставленные там под начальством Альварадо для охраны сокровищ и пленного императора, находились в самом отчаянном положении. Воспользовавшись отсутствием Кортеса, ацтеки восстали и напали на испанский гарнизон. Многие солдаты были убиты, другие ранены, а оставшиеся в живых подвергались непрерывной осаде.

Следует, впрочем, сказать, что это давно уже назревшее восстание, которое Кортес старался предотвратить, было вызвано преступным поведением Альварадо. Во время религиозного празднества ацтеков он «устроил, – по словам Берналя Диаса, – кровавую баню, желая овладеть богатыми украшениями, какие нацепили на себя мексиканцы по случаю священного танца».