– Нет! – Элеонора расплакалась и обняла брата.

Брендан приложил всю свою волю, чтобы сдержаться и не присоединиться к плачу Нелл, он пытался казаться сильным и успокаивал сестру:

– Нелл, все в порядке…

Но когда он ощутил, что Элеонора буквально сотрясается от рыданий, то не смог долее сдерживаться и тоже заплакал.

– Ничего не в порядке! – кричала Элеонора. – И никогда не будет снова!

Корделия обняла ревущих брата с сестрой, продолжая всматриваться в сферу, сотворенную посредством заклинания, и разглядывать те мелкие вещицы, сопровождающие смерть, которые составляли интерьер реального мира: желтая лента, меловые фигуры в застывших позах и обломки.

– Попытайся снова, Уилл! – крикнула Корделия. – Нам больше не нужно этого видеть!

Уилл вновь прочел заклинание в обратном порядке, и на сей раз сфера исчезла. Дети в изнеможении опустились на палубу и посмотрели на море, где вздымались и оседали волны.

– Уилл, – тихо произнесла Корделия, – кажется, тебе лучше оставить нас одних.

Пилот кивнул, но, несмотря на просьбу Корделии, решил кое-что сказать перед тем, как уйти:

– Я просто… – он решил заговорить еще тише. – Я хотел применить это заклинание и к себе тоже. Чтобы увидеть своих отца и мать. Я не знаю, живы они или умерли. Я не знаю ничего.

Корделия хотела было ответить «нет» на все, что сказал Уилл, но затем, когда она осознала все его слова, она просто вытерла щеку, потому что сама безмолвно плакала. Она предпочла бы увидеть какую угодно картину взамен той, которую сейчас засвидетельствовал перед ними магический шар.

– Попробуй, Уилл. Посмотри на своих родителей.

Уилл произнес слова заклинания, но в нужном для сотворения шара порядке, и сфера снова возникла перед ним. Но внутри ничего не было, кроме пустоты. Только свет.

– Не понимаю, – сказал Уилл. – Это значит, что мои родители умерли?

– Я так не думаю, – торжественно ответила Корделия. – Я думаю, это значит, что у тебя нет родителей.

– Прости, что?

– Кристофф никогда не описывал твоих родителей. Их не существует.

Уилл вдруг рассердился, совершенно не думая о том, сколько скорби и боли чувствуют убитые горем дети, сидящие перед ним.

– Это чушь! Я прекрасно их помню! Я могу их представить!

– Ты уверен? – сказал Брендан.

– Ну, у папы… он был лысым, так? Нет, у него были седые волосы… или рыжеватые? А у мамы были… были голубые глаза… нет, подождите…

Уилл пытался выглядеть уверенным, но внутренне все его представления рушились с треском. Это было правдой. То место, где в его голове хранилась картинка родителей, которую он видел в себе раньше, и даже сама мысль о них, потому что у всех есть родители, сейчас были размыты и неясны.

– В любом случае кому они вообще нужны? – крикнул Уилл.

Но как только он выкрикнул все свое негодование одной фразой, он понял: они нужны детям. Нужны как никому другому во всем мире. И они никогда больше их не увидят.

Пилот присел на палубу рядом с ними. Они просидели так довольно долго. Так долго, что Транкебар уже успел объявить о появившемся на горизонте кусочке порта Тинц, который возвещал о себе высоким золоченным куполом самого крупного городского храма. Все молча наблюдали за тем, как город растет по мере приближения корабля к берегу. Город увеличивался так медленно, что казалось, он превращался по волшебству из крошечного пятнышка в грандиозный порт на глазах у всего экипажа. Дети и Уилл продолжали сидеть в молчании, глядя на деревянные дома, из труб которых валил дым, таверны, узкие улицы, где можно было разглядеть перемещающихся по ним лошадей, рынки и доки.

Как только они причалили к берегу, пираты свернули паруса и сразу принялись обсуждать, в какие таверны они нагрянут в первую очередь. Дети с Уиллом наблюдали за тем, как был брошен якорь и экипаж капитана Сэнгрэя, рассевшийся по маленьким лодкам, с гиканьем и криками в порыве энтузиазма стал грести к берегу. Наконец Корделия сказала:

– Мы должны двигаться. Тот факт, что наши родители погибли, не означает, что они желали бы, чтобы и мы остановились. Они бы хотели, чтобы мы продолжали жить, чтобы добились успеха, чтобы…

– Отомстили Ведьме Ветра, – хладнокровно и спокойно добавил Брендан.

Сестрам еще никогда не доводилось видеть его настолько полным решимости.

Элеонора с трудом верила в то, что вновь ходит по земле, и проверяла, действительно ли вернулось чувство опоры. Даже когда она перебралась вместе со всеми с «Морэя» в небольшую лодку, на которой они переправились под наблюдением Транкебара, и оказалась в доках и на самой полоске пляжа, ей все еще казалось, что под ногами происходит движение волн, подталкивающих и плавно оседающих. Как будто открывшаяся у нее морская болезнь перешла в другую форму, совершенно неожиданную и непонятную. Чтобы хоть немного успокоить это внутреннее чувство постоянного движения, она легла наземь.

– Что ты делаешь? – спросил Брендан.

– Песчаного ангела, – ответила Элеонора. – Помнишь, папа показывал нам, как его делать, каждый раз, когда мы отдыхали на пляже во время его отпуска.

Брендан улыбнулся… мгновение спустя он уже лежал на песке рядом с сестрой и, перепачкавшись влажным прибрежным песком, делал своего песчаного ангела. Каждый раз, когда он смеялся, он думал о том, как сражается с Ведьмой Ветра. Может, она убила родителей, а может, и нет. Пока нет.

Тем временем Транкебар бродил где-то вокруг. Он присматривал за Уиллом, а когда капитан со своими тремя помощниками явно пережив какое-то потрясение на «Морэе», оказался на берегу, стал держаться ближе.

– Партнеры по торговле прибудут в течение двух часов, капитан, – сообщил он. – Они захотят встретиться с вами… если вы в состоянии.

– В состоянии, – решительно ответил Уилл.

– А что насчет вас, помощник Корделия? Вы хотите отправиться в город?

Транкебар махнул в сторону раскатисто шумящего города-порта Тинц, из труб которого валил густой черный дым.

– Я пойду вместе с Уиллом, – сказала Корделия, подойдя к юному капитану.

Ей совсем не хотелось оставаться одной, она чувствовала острую потребность в том, чтобы быть рядом с тем, кто понимал, через что ей пришлось пройти.

Вскоре дети с Уиллом оказались на живописном пляже, где все было спокойно и размеренно, стояла прекрасная погода, но сквозь эту видимую безмятежность беспрепятственно проступали безрадостные мысли детей. Брендан сразу проявил беспокойство.

– Я не могу сидеть здесь целый день и думать о том, что мы только что выяснили, – заявил он. – Я иду изучать город.

– Я тоже! – присоединилась Элеонора.

– Нам не следует разделяться, – заметила Корделия. – Этот город может быть опасным.