— Два ночи. Не опаздывайте.

— А в чем дело?

— Просто будьте там. «Веста ленч».

Развернувшись, Каттер исчез в толпе. Да, содержательный диалог был. Никакой переписки и телефонных звонков.

Фернандес окинул взглядом зал. Вдоль стены с окнами тянулся ряд купе с сиденьями в виде лавок с высокими спинками. Фил Каттер, Барб Гилд и шеф полиции Хэп Чарлтон сидели в самом дальнем. Рядом с Чарлтоном пустовало место, его Фернандес и занял, положив на стол ручку и тетрадь.

— Кофе? — предложил Чарлтон. Он был, как всегда, любезен. Перед собравшимися стояли кружки, и в воздухе витал кофейный аромат.

— Нет, благодарю, — ответил Фернандес.

— Наш уважаемый коллега не пьет водянистый канадский кофе, — заметил Каттер.

Хоть он и старался произнести это шепотом, его шепот походил на собачье рычание. Он теребил салфетку на столе.

«Вместо того чтобы расхаживать взад-вперед», — подумал Фернандес.

— А кофе действительно водянистый. — Чарлтон усмехнулся. — Не один десяток лет я его пил — ночные дежурства, «Веста ленч»… Это сейчас я уже избаловался всякими кофе-латте в управлении.

Фернандес вежливо улыбнулся Чарлтону. Все замолчали. «Вступительная часть» окончена.

— Итак. — Фернандес взял со стола авторучку и тетрадь. — О чем речь?

— Да положите вы свою ручку, Альберт, — вздохнул Каттер, продолжая теребить салфетку.

Посмотрев ему в глаза, Фернандес медленно отложил тетрадь с ручкой и окинул взглядом присутствующих, пытаясь определить, кто должен говорить.

— Брэйс хочет признать себя виновным. — К удивлению Фернандеса, это сказала Барб Гилд.

Едва заметно кивнув, Фернандес ждал продолжения. Однако все молчали. Вскоре стало понятно, что ожидание бесполезно.

«Значит, они решили, что это должно выглядеть именно так, — подумал Фернандес. — Они сообщают лишь то, что, на их взгляд, мне необходимо знать. Если мне нужно больше информации, я должен об этом попросить».

— В чем он хочет признать себя виновным? — спросил Фернандес.

— В первой, — ответила Гилд.

Фернандес почувствовал в животе спазм.

— Когда?

— Сегодня утром.

Он почувствовал, как у него начало крутить желудок.

— Кто вам сказал? — поинтересовался он у Гилд.

Ему могло прийти в голову лишь одно — те страницы, что Марисса обнаружила на ксероксе.

— Вам это обязательно надо знать? — Это уже голос Каттера. Ему впервые удалось говорить тихо, и он даже перестал теребить салфетку. Взглянул на Гилд, затем — на Чарлтона и стал очень медленно двигать салфетку.

— Надо ли мне? — переспросил Фернандес.

— Послушайте, — Каттер по-прежнему старался говорить как можно тише, — нужно, чтобы «признание» прошло без сучка без задоринки. Поняли?

— Что ж, я и не собираюсь мешать ему признаваться.

— Да, но Саммерс может.

— Саммерс? Зачем ему? — удивился Фернандес.

Каттер вновь окинул взглядом коллег.

— Могут возникнуть осложнения.

— Например? — уставился на него Фернандес. Последовала пауза. — Надо угадать?

— Например, адвокат Брэйса, — наконец вступил Чарлтон.

— Пэриш? — удивленно воскликнул Фернандес. — Она, разумеется, расстроится, потому что лезла из кожи вон и даже кое-чего добилась, поставив под сомнение первую степень. Но какие тут осложнения?

Он вновь окинул всех взглядом. Они словно застыли. Ему еще не доводилось видеть Каттера таким смирным.

И вдруг все прояснилось.

— Погодите. — Он даже вздрогнул. — Откуда вам известно, что Брэйс сказал своему адвокату? Это же конфиденциальная информация.

Вновь последовала пауза.

— Никакой судья из этой провинции не дал бы разрешение на прослушку ее телефона.

— Что верно, то верно, — согласился Хэп Чарлтон.

И вновь молчание. Фернандес понял. Они хотели сказать, что невозможность получить такое разрешение не является для них камнем преткновения. Никто бы даже и не узнал. Он вдруг представил себе кучку полицейских, сидящих в какой-то комнатушке и прослушивающих телефон Нэнси Пэриш. Неприятные ощущения в желудке усилились. Он вновь вспомнил о ксерокопиях. О молчании Брэйса и его переписке.

— Но я думал, Брэйс молчит… — забормотал Фернандес.

Каттер приблизился к нему. Он говорил почти шепотом, но достаточно громко, чтобы его было отчетливо слышно.

— Мы получаем информацию из самого надежного источника. Написанную собственноручно Брэйсом. — Он рассмеялся едким колючим смехом, который казался еще более зловещим, оттого что звучал полушепотом.

«Вот спасибо тебе, Каттер», — подумал Фернандес.

— У вас есть в тюрьме некто, кто подсматривает в тетрадь, что Брэйс повсюду носит с собой?

— Многие уже забыли, что начинал-то я адвокатом, — сказал Каттер с плохо скрываемым злорадством. — Правда, это было давно. Но, скажем так, я сохранил хорошие отношения с одним из ветеранов охраны в «Доне».

Фернандес медленно кивнул.

— И поэтому сейчас с нами нет детектива Грина, — сказал он.

— Послушайте, Фернандес. — Каттер вновь затеребил салфетку. — Город по уши в дерьме. И вам это известно не хуже меня. Мы каждый день слышим об этом в суде. Оружие, бандиты, насильники. Хотите заниматься убийствами? Вот с чем вам придется иметь дело. И не надо нести ерунду в стиле бойскаутов: «Сторона обвинения не может выиграть или проиграть». Когда речь заходит об убийствах, мы играем, чтобы выиграть. Да и вам не стоит беспокоиться насчет вашей приятельницы Нэнси Пэриш. Брэйс никогда не звонит ей.

— Хорошо. Что вы от меня хотите?

Каттер рассмеялся.

— Да ничего особенного. Выиграть дело. Брэйс попытается уволить Пэриш — протест. Пэриш попытается отказаться от дела — протест. Не давайте Саммерсу пространства для маневра.

— С юридической точки зрения здесь все прозрачно, — встряла Гилд. — Никаких свидетельств психической недееспособности; Пэриш не имеет права препятствовать клиенту признать себя виновным. В худшем случае она отказывается от защиты, он признает себя виновным и получает двадцать пять лет.

— И у вас, Альберт, будет отличное начало новой карьеры государственного обвинителя по особо тяжким делам, — сказал Каттер. До этого он никогда не называл Фернандеса по имени. — Там, наверху, не стоит шибко уповать на талант — придется много работать.

Фернандес кивнул. Потом улыбнулся. Напряжение стало спадать. Каттер разорвал салфетку.

— Полагаю, этой встречи не было, — сказал Фернандес.