Узнав о причине ее горя, султан был растроган до слез и велел принести ребенка. Когда ему сообщили, что ребенка продали на базаре, он приказал возместить покупателю его стоимость и забрать дитя. Он оставался на месте до тех пор, пока ребенка не принесли и не отдали несчастной матери, которая, заливаясь слезами, прижала его к своей груди. Это было столь трогательное зрелище, что все присутствовавшие расчувствовались до слез. По приказу султана женщину и ее дитя посадили на кобылу и доставили во вражеский лагерь. Вот еще один пример нежности, которая была характерна для султана в отношении ко всему роду человеческому. Великий Аллах, сотворивший его милостивым, даруй ему щедрую долю Твоего милосердия и Твоего величия и любви к людям! Даже его враги свидетельствовали о его доброте и мягкосердечии, о чем говорят нижеследующие поэтические строки:

В тот же день в лагерь прибыл Захир ад-Дин ибн ал-Буланкари, один из главных эмиров Мосула. Он оставил службу правителям этого города и пожелал вступить в армию султана. Вскоре после того, как Салах ад-Дин вернулся в лагерь, он услышал, что враг возобновил наступление на Акру. Поэтому он оседлал коня и направился к городу, но увидел, что сражение закончилось прежде, чем он подоспел, ибо наступление ночи разделило сражавшихся.

Утром во вторник, в 9-й день месяца жумада I (4 июня), султан услышал, что франки установили баллисты и яростно наседают на город. Поэтому он приказал глашатаю (жавишу) призвать (воинов к оружию), а затем сел на коня и начал наступление на ал-Харрубу во главе своей пехоты и конницы, воины которой, не теряя времени, оседлали коней вслед за ним. Затем султан усилил авангард высланным вперед отрядом. Поскольку осаждающие не пожелали выйти из лагеря, но продолжали штурмовать город, он напал на их лагерь, полностью окружив его, и вступил в рукопашный бой с франками. Наступление продолжалось и после полудня, когда враг, расставшись с надеждой взять город, приостановил действия в этом направлении и франки, атаковавшие город, вернулись в лагерь. Султан укрывался от солнца в маленьком шатре, поставленном для него поблизости, и после полуденной молитвы он около часа провел в нем, отдыхая.

Предварительно к авангарду было отправлено подкрепление, а войскам султан приказал вернуться в лагерь, чтобы немного отдохнуть. В это время я был на дежурстве. Пока мы восстанавливали силы, от авангарда прибыл гонец, сообщивший, что едва враги увидели, как войска султана отошли, они возобновили штурм города, причем стали делать это еще более яростно, чем прежде. Султан отдал приказ вернуть войска обратно, указав полкам двигаться один за другим туда, где скопились силы врага, и во всеоружии оставаться там на ночь. Сам он остался на месте, чтобы разделить с ними тяготы. К концу дня, то есть вторника, я покинул шатер Ултана и вернулся в лагерь, так как время моего дежурства закончилось. Султан провел ночь с войсками, которые сохраняли боевой порядок. Ночью один из наших полков выдвинулся к траншеям противника, чтобы воспрепятствовать его выходу из лагеря. На следующее утро в среду, в 10-й день месяца (5 июня), султан занял позицию лицом к врагу на холме ал-Айадия, разместившись в маленьком шатре, установленном для него в качестве убежища. В течение всего дня он руководил постоянным, упорным наступлением на осаждающих, чтобы связать им руки и не допустить их нападения на город; он все время расхаживал по рядам, убеждая бойцов отважно сражаться с захватчиками и суля им конечный успех. Враги, видя ярость его атаки, задумались о безопасности собственного лагеря; чтобы не допустить его захвата, они приостановили штурм города, занявшись обороной траншей и шатров. Тогда султан вернулся в свой лагерь, разбитый на холме ал-Айадия, оставив отряды следить за вражескими траншеями и ежечасно сообщать ему о том, что там происходит. Нам уже сообщали о той энергии, с которой враг осуществлял натиск на город и пытался засыпать рвы. Доходило до того, что христиане забрасывали ров трупами своих лошадей и даже бросали в него тела своих мертвецов. Все это стало нам известно благодаря письмам, которые мы постоянно получали от наших братьев по вере, находившихся в городе. Осажденные воины разделились на четыре группы: первая спускалась в ров, чтобы разрубать на части трупы сброшенных в него животных, чтобы их было легче уносить; второе подразделение выносило эти части и сбрасывало их в море; третье постоянно обстреливало врага из луков, защищая первые два подразделения и обеспечивая им возможность справляться со своей задачей; четвертая группа занималась баллистами и защищала стены. Гарнизон был настолько измучен напряженной работой и усталостью, что одолевал султана бесконечными жалобами. В самом деле, ему доставалось больше, чем когда-либо какому-либо другому воинскому подразделению, и здесь не спасало никакое мужество. И все же гарнизон держался с великим терпением, а Аллах с теми, кто умеет терпеть.

Между тем султан не прекращал атак на врага. Он сражался с ним днем и ночью, либо сам, либо силами своих офицеров и сыновей, чтобы отвлечь внимание франкских захватчиков от города и заставить их ослабить осаду. И все-таки баллисты осаждающих были установлены для обстрела Айн ал-Бакара, и камни из этих орудий день и ночь сыпались на город, и было ясно видно, какой урон они нанесли (большой) башне. Как только враг начинал подготовку к возобновлению штурма города, султан начинал наседать на траншеи с другой стороны. Наконец из лагеря франков вышел некий человек, ища, с кем бы ему переговорить. Султану сообщили об этом, и он распорядился: «Скажите ему, что если они хотят обратиться с просьбой, то пусть пришлют к нам одного из своих людей; нам, со своей стороны, не о чем их просить, и у нас нет никаких дел к ним».

Обе стороны продолжали сражаться, когда прибыл король Англии. Король Англии прибыл в лагерь франков в субботу, в 13-й день месяца жумада I (8 июня 1191 г.), завершив завоевание Кипра и одержав верх над его правителем. С королем прибыли двадцать пять галер, полные воинов, оружия и провизии. Все это вызвало такую радость у франков, что в ту ночь в их лагере заполыхали огромные и страшные факелы — верный признак того, что они получили весомую поддержку. Их вожди часто хвастались, что король Англии придет им на помощь, и грозили нам его прибытием; и теперь, по сообщениям людей, которые часто бывали в их лагере, они надеялись, что с того самого момента, как он высадится на берег, он поможет им добиться успехов в осаде города. Этот правитель и в самом деле по праву славился разумом и большим опытом, великим бесстрашием и неутолимым тщеславием. Поэтому, узнав о его прибытии, мусульмане были охвачены тревогой и опасением. Между тем султан бестрепетно воспринял эту новость, ибо он полагался на милость Аллаха и Его защиту и, воюя с франками, демонстрировал чистоту своих помыслов.

В 16-й день к городу подошел огромный корабль, на борту которого находились военные машины, оружие, продовольствие и большой отряд воинов из Бейрута. Этот корабль был снаряжен в Бейруте по приказу султана и приплыл оттуда с великим множеством воинов на борту и приказом прорвать блокаду и войти в гавань Акры. На борту находилось шестьсот пятьдесят воинов. Английский король напал на это судно, послав свои галеры для его захвата. Галеры, которых, как мне говорили, было до сорока, окружили корабль, и начался отчаянный бой. Провидению было угодно, чтобы ветер стих. В этом бою враг потерял нескольких воинов. Но экипаж нашего судна не мог справиться с превосходящими вражескими силами, и, видя, что поражение неизбежно, капитан Якуб, уроженец Алеппо, отважный и опытный воин, сказал: «Именем Аллаха! Мы умрем достойной смертью, и они не получат ничего, что находится на этом корабле!» — и сделал пробоины в бортах корабля. Все, что находилось на борту: люди, военные машины, продовольствие и т. д., — не доставшись врагу, пошло ко дну. Мусульмане были очень опечалены известием об этой катастрофе, но султан воспринял это известие с редкостным спокойствием, полностью принимая волю Аллаха, ибо ведь Аллах не пренебрегает воздаянием добродеющих (Коран, 9:120)».