— Может быть…

Денис отошел в сторону, прислонился к милицейскому «уазику», закурил. Не хотелось ему ни с кем разговаривать. И как назло, именно в этот момент запиликал в кармане мобильный телефон.

— Алло. Это вы, Сергей Петрович? Ну что, пожар потушили?

— Ты куда пропал? — Голос Морозова был полон беспокойства. — Я тут списочек составил. Ну людей, с которыми мог общаться Корецкий.

— Большой?

— Нет, небольшой, фамилий… сейчас я тебе скажу… да, тринадцать фамилий… Друзья детства и все такое. Девчонка тут есть, с которой он любовь еще в школе крутил. Зайдешь?

— Вы дома?

— Да нет, у себя в каморке, писанины много накопилось…

— Через часок. Спасибо, Сергей Петрович… — Грязнов отправил мобильник обратно в карман.

Мимо пронесли носилки с телом Антона. Опергруппа начала собираться у «уазика», всем хотелось побыстрее уехать.

— Я еще здесь побуду… — махнул Денис Самохину и Щербаку. — Свидетеля допрошу…

Ксения стояла у распахнутого окна, смотрела, как, хлопая дверцами, оперативники и врачи рассаживаются по машинам.

Грязнов прошел через темную комнату, встал рядом.

— Я не могу больше здесь, — тихо сказала Ксения. — Я уезжаю.

— Куда?

— В Германию.

— А как же съемки?

— На съемки и уезжаю…

— А здесь?

— А здесь для меня уже все кончилось. Убили меня. Такой вот неожиданный сюжетный ход.

— Убили?

— Вчера сняли последнюю сцену, как моя героиня выбрасывается из окна… Представляешь?..

— Опять эта мистика?.. — Денис яростно потер виски.

— Допрашивай… — повернулась к нему Ксения. — Я слышала, как ты сказал: «Пойду, свидетеля допрошу».

— Почему ты не оставила ему шанс?

— А разве он у него был?

— Тебе надо было только позвонить. Ты же знала, что он не будет сдаваться.

— Не-е-ет… — Она будто протянула последнюю ноту колыбельной песни. Спастись он уже не мог… Рано или поздно, но все закончилось бы именно так… Добро всегда побеждает зло…

— В сказках…

— И в жизни тоже…

— У тебя есть человеческие чувства? Хоть какие-нибудь?

— Хочешь, чтобы я белугой ревела?

— Это было бы не так страшно. Уезжай отсюда, к чертовой матери, сцепив зубы, процедил Грязнов. — Уезжай, чтобы больше тебя никогда не видеть…

Морозов открыл дверь и едва успел подхватить Грязнова — тот сам рухнул ему на руки.

— Где ж ты так успел? — причитал Морозов, выискивая взглядом, куда бы его пристроить. — Как же ты доехал? Что случилось?

— Я устал… — промычал Денис, пытаясь встать на ноги, но они предательски подкашивались. — Смерть вокруг… А хочется, чтобы было счастье…

— Будет счастье! — пообещал Морозов. — Вот только мы всех преступников с тобой переловим, и весь мир будет счастлив!

Он взвалил его себе на спину и с трудом понес через двор. Добрый сосед помог запихнуть Дениса в лифт. Кабина медленно ползла вверх.

Морозов по-отцовски обнимал Грязнова, а тот, будто ребенок малый, положил голову ему на плечо.

— Это бывает… — шептал Морозов. — Ты еще молодой, тебе легче… А знаешь, мне каково? И ничего, терплю, сопли не распускаю…

В свою комнату Денис дошел почти сам. Морозов уложил его на кровать, стянул с ног ботинки.

— Утро вечера мудренее… Завтра все будет по-другому, вот увидишь.

— Простите меня, Сергей Петрович… Я такой дурак…

И Денис отключился.

Морозов еще какое-то время сидел на кровати, затем встал, погасил в комнате свет и вышел на кухню. Там он вынул из кармана список с фамилиями и адресами, положил его на стол, на самое видное место. И приписал в нижнем углу: «Русские не сдаются!»

Утром Денис долго не мог прийти в себя, бродил по квартире с каменной головой, несколько раз залезал под душ. Наконец полегчало. Давно он так не напивался, если напивался вообще.

Грязнов причесался, надел чистую белую рубаху и под яичницу с кофе прочел список, оставленный Морозовым. Затем связался с Щербаком, продиктовал ему фамилии и адреса. Щербак обещал уложиться в самый короткий срок.

В начале первого позвонил Вячеслав Иванович:

— Тебя еще Седой интересует? Через час я его выпускаю.

— Что, не к чему прицепиться?

— Ну ты же сам понимаешь… — вздохнул в трубку Грязнов-старший.

— Вылетаю!

Седой развалился на стуле как хозяин, вальяжно закинув нога на ногу. Рядом с ним скромно пристроился адвокат, худой мужичок в очках. Следователь что-то записывал в протокол, Денис сидел рядом. Дядька разрешил ему присутствовать при допросе и даже в необходимые моменты брать на себя инициативу.

— Буквально за две минуты до своей смерти Корецкий звонил вам. Следователь с хрустом размял затекшие пальцы.

— Несанкционированное прослушивание разговоров? — насторожился адвокат.

— Вы знаете, как устроен мобильный телефон? — с раздражением спросил его Денис. — Последний набранный номер автоматически закладывается в память, нужно только на повтор нажать.

— Ну звонил, да. — Седой положил свою огромную лапу адвокату на колено: мол, не ерепенься попусту. — И что с того?

— О чем вы говорили?

— Можете не отвечать, — напомнил адвокат.

— Да ладно, тут секретов нет. У меня была запланирована важная встреча, Веня должен был завезти кое-кому кое-какие документы и ждать меня у выхода. Я стою на улице как дурак, а его нет. А потом он звонит, говорит, что задержится. Вообще-то у нас в структуре дисциплина жесткая, задерживаться как-то не принято, во всяком случае, Венька никогда себе такого не позволял. Ну я разозлился, конечно, вспылил. Он еще такой веселый был, музыка у него играла.

— Какая музыка? — насторожился Денис.

— Ужасная! — поморщился Седой. — Терпеть не могу этот «металл».

— Классикой увлекаетесь? Моцартом, например?

— Срать я хотел на вашего Моцарта! А вот российскую эстраду уважаю.

— Кажется, мы можем закругляться? — посмотрел на часы адвокат. Вопросы уже пошли совсем не по существу.

— Да, можем. — Следователь подвинул на край стола протокол. Прочтите, напишите «записано с моих слов и правильно» и подпись поставьте.

Адвокат надел очки и склонился над бумагой.

— Вы, кстати, не думайте, что смерть наших сотрудников сойдет вам с рук, — как-то очень уже бесстрастно, с плохо скрываемым равнодушием, произнес Седой. — Я этого так не оставлю.