Уверен, читатель понимает, почему я так спешу. За моей дверью находятся вооруженные стражи закона, и они с огромным удовольствием напоминают мне, что, как только чародея и атлета схватят с их бесценной добычей в какой-нибудь флоридской кипарисовой роще, меня ожидает тюрьма или даже нечто худшее. Тем не менее это отнюдь не главная причина, которая вынуждает меня ускорить работу над настоящим повествованием. Последние несколько дней постоянного сидения за «ремингтоном» серьезно усугубили мои застарелые ректальные проблемы. Говорят, что Наполеон большую часть своей жизни страдал этим же недугом и, вполне возможно, именно из-за обострения оного проиграл сражение с Веллингтоном. Уж если геморрой вынудил великого корсиканца потерпеть поражение под Ватерлоо, то что же ожидает вашего покорного слугу, автора этих строк? Кроме того, меня не слишком вдохновляют песни Аманды про бабочек в тот момент, когда я сижу на дымящихся обломках моего второго величайшего, если не сказать – второго любимейшего отверстия.

Иисус пересек Атлантику рейсом № 115 авиалинии «TWA». Несмотря на слухи о его вознесении на небеса, это скорее всего было самое продолжительное путешествие в его жизни.

Я говорю «скорее всего» потому, что имеются стороны, которые наверняка хотели бы заставить нас поверить в то, что Иисус сделал ноги. Простите, но я совершенно не согласен с тем, что Мессия провел свои «неизвестные годы» на другой планете. Я отказываюсь поверить, что средством передвижения Иисуса была летающая тарелка, точно так же как я не верю, что Мон Кулу известно английское слово, рифмующееся со словом «апельсин». Нет совершенно никаких пределов той бессмыслице, которую кое-кто хотел бы засунуть вам в глотку.

Я слышал разговоры, будто в эти самые годы своего отсутствия Иисус отправился в Индию. Вряд ли. Хотя бы потому, что по меркам индуизма и буддизма его «радикальное» учение не блистало новизной, и для того, чтобы его сформулировать, незачем пускаться в столь длительное странствие. Иисус очень много читал. Его любимым предметом, помимо еврейской культуры (его бы привлек, но вряд ли вызвал особые симпатии роман «Жалоба Портного»), была философия. Более того, его родной город лежал на Великом Пути, который связывал римский мир с Восточной Азией, и караваны часто останавливались на отдых у подножия назаретского холма. Любознательный молодой человек мог почерпнуть много философских идей, сидя у костра среди путешественников. С другой стороны, нет причин, которые могли бы помешать ему хотя бы раз отправиться по Великому Пути в Индию. Вот если бы вы были Иисусом и вам нужно было бы убить несколько лет, куда бы вы отправились?

Почти Нормальный Джимми уверен, что Иисус Христос в таком случае обязательно махнул бы в Тибет. Не моргнув глазом Почти Нормальный Джимми непременно сказал бы вам, что Иисус Христос провел лучшие годы своей жизни на ламаистском молельном коврике, заряжая духовные батареи энергией во имя предстоящих великих дел. Почти Нормальный Джимми уверен, что любые формы просветления исходят из Тибета. Адольф Гитлер придерживался такого же убеждения. Я не шучу, это факт. У Гитлера в характере была мистическая черта шириной с Рейн. Гитлер верил в то, что арии – сверхраса, и его антропологи, проследив корни ариев, установили, что те берут начало в Тибете. Гитлер поспешил завязать дружбу с Тибетом. В 1939 году в Берлине находилось больше лам самого высокого ранга, чем где-либо на земле, если не считать Лхасы. Почти Нормальный Адольф.

С какой стороны ни посмотришь, но Иисус преодолевал новые и новые расстояния. Из Рима перелетел в Сиэтл. Внутри гипсовой формы. Внутри деревянной ящичной тары. Внутри брюха грузового отсека самолета, летевшего рейсом № 115 авиакомпании «TWA». Под ним подобно замерзшему небу простирался Атлантический океан. Затем в отдалении показалась суша. В тот самый момент, когда самолет пролетал над Ньюфаундлендом, с престарелой дамой из города Сент-Джон, известной своими видениями Богородицы, случился эпилептический припадок.

С Джорджем О. Саппером, транспортировавшим Иисуса в грузовой терминал аэропорта, тоже едва не случился припадок. Однако он зря волновался. Саппер переправил в Лондон или Нью-Йорк десятки своих гипсовых фигур, и таможенные чиновники к ним постепенно привыкли. В пять часов утра, на следующий день после землетрясения, таможенники с радостью приняли нечто, способное дать повод для шуток. Имеют право. Итальянцы, что с них взять. А итальянская культура подарила миру Микеланджело, Джотто, Леонардо, Боттичелли, Рафаэля, Тициана и многих других великих художников. Кто бы посмел бросить в них камень за то, что они позубоскалили над гипсовыми уродцами янки Саппера, которые тот застраховал и пометил табличками с надписью «Произведение искусства»? Таможенники так смеялись, что даже не обратили внимания, что самая последняя «скульптура» самонадеянного янки еще не успела толком просохнуть. Как не обратили они особого внимания на тот факт, что последний «шедевр» Саппера был адресован не какому-нибудь музею или галерее, а безвестному «Мемориальному заповеднику хот-дога дикой природы». Нет, эти американцы точно ку-ку!

Плаки Перселл взошел на борт реактивного лайнера и сел в кресло рядом с единственной женщиной, которая путешествовала одна, без спутника. Красота ее оказалась вполне умеренной, однако Плаки был нужен только ее голос и аромат женского тела, чтобы немного расслабиться. Он всю ночь не смыкал глаз – сколачивал деревянный ящик, бегал в поисках походящей «малины» с «барыгами», которым можно было бы толкнуть золото. На рассвете, когда мир окрасился оттенками румяной пиццы, до него стали доходить последствия похищения Тела. Тревожные мысли вызвали дрожь в его тренированном теле. Перселл повернулся к женщине, сидевшей в соседнем с ним кресле. И улыбнулся улыбкой, напоминавшей разинутую пасть бетономешалки. Самолет взлетел, и его спутница тут же погрузилась в сон.

Пока что Перселл был относительно спокоен. Он проанализировал ситуацию и решил временно не брать в голову. (Нежное «доброе утро!», сказанное соседкой, тоже существенно помогло бы в этой ситуации, однако пришлось обойтись и так.) О существовании Тела должны знать всего лишь несколько высших церковников, рассудил Плаки. Предыдущая ночь обернулась совершенным хаосом. Им, возможно, еще неизвестно, что самая страшная тайна покинула пределы Вечного Города. Даже если сам факт кражи и установлен, то диапазон действий по поиску злоумышленника достаточно ограничен. Скорее всего в Ватикане вряд ли станут бить тревогу – побоятся беспокоить итальянскую полицию. Если бы он, Проказник Плак, оказался под подозрением, для его поимки церковники наверняка обратились бы за помощью к светским властям. Однако в суете, вызванной землетрясением, вряд ли в краже заподозрили именно его. Но рано или поздно подозрение неизбежно падет на него, и агенты Ватикана бросятся его искать, в этом нет никаких сомнений. В любом случае у него, Перселла, в запасе есть время. Он успеет добраться до придорожного зверинца. Причем вместе со своим грузом. А потом… А что, собственно, потом? Плаки закурил сигару. Стюардесса приказала немедленно ее потушить.

– Женщина не всегда женщина, но хорошая сигара – всегда лошадь совершенно иного полета! – рыкнул он на стюардессу.

Где-то высоко над океаном, над стадами китов, косяками анчоусов и всевозможными мелкими дарами моря вроде планктона, спавшая в соседнем кресле девушка проснулась. Перселлу стало ясно, что она только что видела сон, так же, как и он, и Папа Римский видели сны всего каких-то девять часов назад.