Черпая ладонью воду, он стал поливать мне спину. Вода стекала по мне успокаивающей теплой струйкой.

— Я ведь своего отца по-настоящему не помню.

— О?

Я попыталась не напрячься и не выдать своего удивления. Или своего неуемного стремления выведать о нем как можно больше. Никогда раньше он о своей семье не заговаривал. Меня прямо-таки распирало от вопросов, но я не хотела давить на него. Пока он еще не готов…

Грудь его поднялась и опала в глубоком вздохе. И в нем прозвучало нечто, заставившее меня поднять голову и наплевать на свое намерение проявлять осмотрительность. Я провела рукой по его твердым грудным мышцам.

— Хочешь поговорить о том, что помнишь?

— Это просто… впечатления. Он редко бывал рядом. Много работал. Думаю, эту склонность я унаследовал от него.

— Возможно, трудоголизм — так это вроде бы называется — ваша единственная общая черта.

— Ты-то откуда знаешь? — с недоверием откликнулся он.

Протянув руку, я убрала волосы с его лица.

— Прости, Гидеон, но твой отец был мошенником, и выход он для себя избрал эгоистичный. А в тебе ничего этого нет.

— Нет, совсем не так. — Он помедлил. — Хотя не думаю, что отца волновали люди, да и вообще что-то, кроме его непосредственных нужд.

— Ты думаешь, это описание подходит и к тебе? — присмотрелась к нему я.

— Не знаю, — тихо ответил он.

— Ну, зато я знаю: не подходит. — Я поцеловала его в кончик носа. — Ты хранитель.

— Да уж, что есть, то есть. — Его руки крепче обхватили меня. — Не могу даже представить тебя с кем-то другим, Ева. Одна только мысль о том, что кто-то может увидеть тебя такой, какой вижу я, увидеть вот так… коснуться тебя руками… У меня ум за разум заходит.

— Этого не случится, Гидеон.

Что-что, а его чувства я понимала превосходно, потому что мысль о его возможной близости с другой женщиной была для меня невыносима.

— Ты изменила в моей жизни все. Я не вынесу, если потеряю тебя.

— Это чувство взаимно, — прижалась к нему я.

Отклонив мою голову назад, Гидеон припал к моим губам жарким поцелуем. Через секунду стало ясно, что мы вот-вот расплещем воду по всему полу. Я отстранилась.

— Если ты хочешь вернуться к этому, искуситель, мне надо поесть.

— И это говорит подружка, которая трется о меня мокрым голым телом.

Он сел, на его лице блуждала греховная улыбка:

— Давай закажем дешевое китайское блюдо и поедим палочками прямо из коробки.

— Давай закажем хорошее китайское блюдо, да так с ним и поступим.

Кэри присоединился к нам в гостиной, чтобы вместе насладиться превосходной китайской кухней, выпить сладкого сливового вина и посмотреть телевизор. Мы переключали каналы, посмеиваясь над забавными названиями некоторых реалити-шоу, а я наблюдала за самыми дорогими для меня мужчинами, которые пользовались возможностью отдохнуть и расслабиться. Похоже, они прекрасно ладили и время от времени весело, по-мужски, подтрунивали друг над другом. Гидеон опять открылся мне с неожиданной стороны и снова очаровал.

В то время как я оккупировала значительную часть дивана, ребята сидели по-турецки прямо на полу, используя кофейный столик в качестве обеденного. Оба были в свободных спортивных штанах и обтягивающих футболках и выглядели что надо. Ну как мне не быть счастливой при таком раскладе?

Похрустывая костяшками пальцев, Кэри с трагическим видом собирался разломить «гадательное печенье», чтобы узнать спрятанное в нем предсказание.

— Ну-ка, посмотрим. Буду ли я богатым? Знаменитым? Как насчет знакомства с мистером или мисс Длинняшкой, Темняшкой и Вкусняшкой? И путешествий в дальние страны? А что там у вас, ребята?

— У меня облом, — заявила я, прочтя надпись. — «В конце концов все прояснится». Тоже мне, предсказание. Это я и так знала.

— «Скоро в вашу дверь постучится процветание», — открыв свое предсказание, прочел Гидеон.

Я фыркнула.

Кэри бросил на меня взгляд.

— Похоже, Кросс, ты цапнул чье-то чужое печенье.

— Да уж, лучше его к чужому печенью близко не подпускать, — съязвила я.

Протянув руку, Гидеон забрал у меня мое предсказание.

— Не беспокойся, ангел мой. Мне нужно только твое печенье.

Подмигнув, он отправил его в рот.

— Нашлось местечко, — пробормотал Кэри, с треском разломил свое печенье и нахмурился: — Что за хрень?

— Что там такое? — подалась я вперед.

— Цитата из Конфуция, — сымпровизировал Гидеон. — «Муж, что в кармане руку греет, в итоге целый день наглеет».

Кэри запустил в Гидеона половинкой печенья, которую тот с ухмылкой легко поймал на лету.

— Дай сюда. — Я выхватила предсказание из рук Кэри, прочла и покатилась со смеху.

— Да ну тебя, Ева.

— Что там? — с любопытством спросил Гидеон.

— «Возьмите другое печенье».

— Уж кому везет так везет, — ухмыльнулся Гидеон.

Кэри швырнул в него вторую половинку печенья.

Мне это напомнило вечера, которые я, будучи студенткой, проводила с Кэри. И тут же я попыталась представить себе Гидеона студентом. Из прочитанных статей мне было известно, что он учился в Колумбийском университете, но оставил учебу, сделав выбор в пользу своего постоянно расширявшегося бизнеса.

Интересно, были ли у него друзья среди студентов? Ходил ли он на студенческие вечеринки, где все трахались с кем попало и напивались до чертиков? Гидеон всегда отличался таким самоконтролем, что мне трудно было представить его беззаботным, хотя сейчас, со мной и Кэри, он выглядел именно таким.

В это время он, продолжая улыбаться, посмотрел на меня, и сердце мое перевернулось в груди. В кои-то веки Гидеон выглядел на свои годы, молодым, красивым и вполне нормальным. Сейчас мы представляли собой всего-навсего парочку, по двадцать с хвостиком, расслабляющуюся дома, в компании соседа по квартире. Гидеон был просто моим парнем, с которым мы тусовались. А то, что вся эта простота и легкость были иллюзией, обостряло ощущения.

Звонок по внутренней связи заставил Кэри подскочить, при этом он с улыбкой посмотрел на меня:

— Может быть, это Трей?

Я подняла руку со скрещенными пальцами.

Однако, когда несколько минут спустя он открыл дверь, на пороге появилась длинноногая блондинка, которую я уже встречала.

— Привет, — сказала она, присматриваясь к остаткам обеда на столе. Затем блондинка оценивающе взглянула на Гидеона, учтиво вставшего при ее появлении, и с ухмылкой покосилась на меня. Изобразив на лице ослепительную улыбку супермодели, она протянула Гидеону руку: — Татьяна Черлин.