– То и значит. Никита мне рассказал. Мол, улаживали вопросы по экспертизе, а тут ты такой звонишь, весь в панике – брат, помогай, попался в лапы охране. Ну, они и помчались тебя отбивать…

– Нихрена себе! – я прям опешил от унизительной корректуры, которую Никита внёс в недавние события. – Что он сочиняет?!

Нельзя сказать, что Никита полностью всё переврал. Мне бы действительно не поздоровилось, если бы чоповцы опередили похоронщиков. Но ведь это я сражался в одиночку и победил троих противников! Это я нашёл дорогу к экспертизе и выручил Мултановского и Шелконогова! Но об этом Никита почему-то не сказал Алине ни слова, а ведь ему, по идее, ничего не стоило просто оставить историю такой, как она была, а не делать из меня какого-то “челюскинца”…

– У Никиты определённо своя версия, – выслушав, согласилась Алина.

Я досадовал:

– Да у кого хочешь спроси, хоть у Валерки или Мултановского. Они подтвердят, как всё было!

– Да я верю, милый… – Алина поспешно приникла ко мне поцелуем.

В её взгляде я заметил молниеносную переоценку.

– Какой ты… – она, встав на колени, нежно трогала алым кончиком языка разбитые костяшки моих кулаков – умильно смотрела снизу вверх, как заискивающий предатель. – Никита что-то подозревает… – жадно принимала меня горячим ртом. Отпрянув, снова жаловалась. – Боюсь его… – опять заглатывала.

Я гладил её коротко стриженный затылок, прижимал к себе:

– Мы будем осторожны, и он ничего не узнает.

– Осторожны и остронежны…

Алина обещала, что мы скоро увидимся, но пропала почти на неделю. От тоски и вожделения я перед сном совершал многочасовые прогулки по порносайтам. К моему огорчению, исчезли многие старые добротные адреса. Зато появились отечественные – с доменом “ru” и бойкими названиями “дойки”, “тёлки”, “тётки”. Отдельно веселили и названия роликов, сделанные в разговорной манере магистра Йоды, только очень безграмотного и свихнувшегося на русском юношеском сексе: “Сосёт взахлёб целка-сестричка родному брату”, “На абетуриентку громко крича кончил препод”, “Не стисняеться ебаться юная выпускница”, “Шлюха-подросток смычкуется в кепочке в клеточку”.

Рука не поднималась изнурять себя под такие ролики – смешно и стыдно.

В один из вечеров я прогуливался по центру. Привлечённый обещанием тридцатипроцентной новогодней скидки на всякий товар, заглянул в магазин “Оптика”. Молоденькая продавщица, обеспокоенная моей неказистой наружностью, нахохлилась. Я, чтоб воодушевить её, сказал, что хочу купить контактные линзы, хотя собирался всего-то починить дужку на очках или в крайнем случае заменить оправу.

Меня отправили за ширму к окулисту. Сначала я сидел, уткнувшись лицом в окуляры какого-то умного прибора, и передо мной маячил примитивно нарисованный домик с ускользающим фокусом, а только потом попеременно закрывал глаза – различал буквы.

Мне предложили несколько типов линз на выбор. Я, не прицениваясь, выбрал французские, с максимальным сроком эксплуатации – трёхмесячные. Позже выяснилось, что главного-то я и недопонял, спать в линзах всё равно не разрешается, а я надеялся, что можно один раз надеть и три месяца не мучиться.

Распакованные линзы показались мне излишне тонкими, точно сделанными из слёз, – я даже засомневался, что смогу самостоятельно обходиться с ними. Сотрудница пришла на помощь – положила линзу донцем на подушечку своего ухоженного пальца, потом развела мои напряжённые веки и ловко прилепила плёночный кружок на радужку – сначала один, потом второй.

Я постеснялся тренироваться при докторше, сказал, что всё понял. Сунул очки в карман, туда же бутылёк с очистительным раствором, пластмассовую табакерку с зеркальцем внутри, герметичным контейнером для хранения линз и крошечным пинцетом.

Я вышел на вечернюю улицу, с крыльца “Оптики” поглядел по сторонам обновлёнными глазами. Мир навалился, нахлынул какой-то карикатурной отчётливостью. Предметы и люди сделались избыточно яркими и разборчивыми. У меня закружилась, поплыла голова.

И в этот момент откуда-то сбоку нервно посигналила машина. Я повернулся на звук и увидел чёрный “лендровер” Никиты, припаркованный между двумя киосками. Брат подзывал меня размашистым движением, будто загребал рукой по воде, подгоняя к берегу уплывающее добро.

Тревога мягко толкнула в грудь. Я неспешно сбежал по скользким ступенькам на тротуар, открыл дверь джипа и уселся рядом.

– Ну-ка, ну-ка, дай погляжу на тебя… – Никита впился колючим, оценивающим взглядом в моё лицо, но мне показалось, что высматривает он совсем другое. – Решил-таки прислушаться к доброму совету?

– Типа того, – ответил я самым обыденным тоном. И не удержался: – Просто драться в очках неудобно.

Помимо воли прорвались неуместные обидчивые нотки, но Никита если и отметил их, то не подал вида.

– Тоже верно! – произнёс он. – И как ощущения, когда прозреваешь? Поделись!

– Странно немного… – я для объективности посмотрел по сторонам. – Будто все вокруг притворяются, что они настоящие… Ты какими судьбами тут?

Никита нарочито зевнул:

– Ехал мимо, вышел за сигаретами и тебя в окно увидел, – показал на освещённую витрину “Оптики”. – Решил подождать. Заодно и баблишка тебе подкину за следующий месяц. Ты куда сейчас? – он протянул мне конверт.

– Домой поеду, устал немного.

– Подвезти?

– Необязательно, сам доберусь.

– Да мне несложно…

Джип, покачивая боками, выкатился на дорогу. Я с изумлением разглядывал преображённые площадь Ленина, улицу Советскую, Гостиный Двор – Загорск будто покрыли немыслимым увеличительным лаком, под воздействием которого каждый оттенок, всякая деталь приобрели максимальную яркость и контраст. Мне казалось, что моё зрение обрело разом микроскопические и телескопические возможности. Я видел кристаллическую структуру падающих на лобовое стекло снежинок прежде, чем их сметали дворники, распознавал номера дальних домов, читал дальние вывески, афиши…

– Праздники с нами отметишь? – перебил мои мысли Никита. – Или к бате с бабулей?

– В Рыбнинск, наверное. Ещё не решил.

– Если поедешь, презенты для них передам…

– Конечно. Хорошо, что напомнил, я тоже что-нибудь поищу, из головы напрочь вылетело, что Новый год скоро…

Никита хитро улыбнулся:

– А девчуле своей чё купил?

Пока я прикидывал, как лучше ответить: сказать, что не успел или что нет у меня никакой “девчули”, Никита опередил меня.

– А я уже, – оглянулся на прислонённый к заднему сиденью внушительных размеров четырёхугольный плоский пакет в пупырчатом полиэтилене.

– Что там? – поинтересовался я.

– Картина, – с гордостью отозвался Никита. – Заказал для Алинки копию “Острова мёртвых” Арнольда Бёклина. Знаешь такого?