удобнее, и наши губы соприкасаются на короткое, но безумно приятное, мгновение.

Потом я снова отодвигаюсь и откидываюсь на спинку кресла. Но руку из его руки не убираю. Мне очень приятны его еле ощутимые поглаживания, не меньше, чем жесткий и горячий напор.

— Сколько нам лететь? — спрашиваю я, впитывая каждое его касание к моей коже.

— Три часа с небольшим. Считай, уже два с половиной.

Ничего не могу поделать, мне хочется больше его.

Я придвигаюсь к Демиду и устраиваюсь полулежа практически на нем, лицом разворачиваясь к иллюминатору. Скидываю туфли, и располагаю ноги на оставшемся свободном пространстве своего сиденья.

— Можно я так немного посижу? — спрашиваю я.

— Тебе можно все, — отвечает Демид и от серьезности его тона по позвоночнику пробегают острые искры мурашек.

Он чуть перемещается, облокачивая мою голову на свое плечо, теперь мне гораздо удобнее. И я могу видеть его лицо. Разглядывать черты, касаться пальцами легкой небритости на подбородке.

— Кайф, — честно говорю я. — Я просто в какой-то нереально волшебной сказке. Нет ни погонь, ни волнений, ни смертей. Мы можем проводить время как нормальные люди. Точнее, даже лучше, чем нормальные. Кто еще из моих знакомых девчонок мог бы похвастаться тем, что летит на частном самолете в Италию с самым лучшим мужчиной на свете? И слышит он него такие слова, какие говоришь мне ты. Просто голова кругом.

Пока я выпаливаю свою тираду, Демид слушает, лаская взглядом мои губы, а как только заканчиваю, снова подается ко мне и мы неспешно, словно изучая друг друга заново, волнующе и очень эротично целуемся.

Между ног сейчас же разливается тягучая огненная лава, и мне немного стыдно оттого, что столь дикое желание настигает меня в самолете, хоть мы здесь абсолютно одни. Стюардесса, сопровождающая рейс, только вначале осведомилась, не нужно ли нам чего-нибудь, принесла воды, бросив заинтересованный взгляд на Демида, и сразу испарилась, больше не показываясь на глаза.

И все равно, наверное, это не совсем правильно…

А Демид уже слегка поглаживает мою грудь, вызывая спазмы удовольствия даже через корсет платья.

— Демид, мы же не можем… — рвано выдыхаю я, — когда его ладонь забирается под подол платья и неспешно, но уверенно скользит вверх по моему бедру.

— Тебе решать, — отвечает он, доходя до кромки моих трусиков и слегка подцепляя их. На этом останавливается, что дает мне возможность и дальше формулировать свои мысли.

— Я… не знаю… может сложиться впечатление, что нас связывает только секс. Но это ведь не так…

Он едва заметно усмехается.

— Это определенно не так. Мне по кайфу не только заниматься с тобой сексом, еще и дразнить.

— Демид! Ты бываешь хоть когда-нибудь серьезен?

— Всегда. И сейчас мне на полном серьезе хочется…

— Демид!

— Потрогать тебя немного. Ты можешь оттолкнуть, а можешь закрыть глаза, расслабиться и просто получить удовольствие. Поверь, тебе понравится все, что моя рука сделает с тобой.

— Демид… я…

От его слов голова снова кружится, тело превращается в мягкий податливый пластилин. Тяжело устоять, как же тяжело… да и стоит ли… Когда еще… мне будет настолько хорошо…

— Продолжай, — шепчу я одними губами и, как он советовал, просто закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть его чертовски умелых прикосновений, в какие-то считанные секунды доводящих до дикого, иступленного умопомешательства.

Когда самолет начинает идти на снижение, Демид поправляет на мне слегка задравшееся платье и пересаживает обратно на свое место. И очень вовремя, потому что к нам заглядывает стюардесса с объявлением, что полет подходит к завершению.

Мы благодарим экипаж за отличный полет, и, взявшись за руки, спускаемся по трапу вниз, где нас уже ожидает роскошный блестящий Лимузин.

— Демид, а сколько у тебя вообще денег? — запоздало интересуюсь я.

— Достаточно, — отвечает Демид, — чтобы ты могла раз и навсегда забыть об этом вопросе.

На его глазах темные очки, которые он надел, едва мы спустились вниз, и мне кажется, я немного виновата в том, что его глаза мерцают тягучем пламенем. Я получила свою долю оргазмов, он нет. Но я уверена, в скором времени он восполнит этот пробел, поэтому не сильно переживаю.

— Да, я знала, что много, но не могла осмыслить, что означает это в действительности. Даже не представляла, — продолжаю я такую чуждую мне тему богатства.

— Можешь начать осознавать прямо сейчас, — говорит Демид, когда мы усаживаемся в салон.

Водитель, одетый в униформу и отделенный от нас звуконепроницаемой перегородкой, начинает движение.

— И что, мы можем так объездить абсолютно любые страны? — спрашиваю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Любые, какие захочешь.

В очках Демид выглядит таким стильным… и совершенно уместным. Очень крутым. В общем, каким и является.

— Ух ты. У меня даже дух захватывает от таких перспектив.

— Ты этого заслуживаешь.

— Тем, что трахаюсь с тобой сутки напролет, позволяя проделывать с собой все, что захочешь?

Он слегка приспускает очки и заглядывает мне в глаза.

— Тем, что готова жертвовать собой ради других. Тем, что, не задумываясь о последствиях, бросаешься на помощь, отдавая все свои силы, лишь бы человек, даже тот, к которому ты не питаешь особых чувств, остался жив. В тебе столько всего, Ульяна, чем можно восхищаться, помимо траха.

От его слов мои щеки начинает печь, словно раскаленные противни, помещенные в жаровню.

И его взгляд я тоже не выдерживаю, отворачиваюсь.

— Я… Демид… я… не знаю…

— Ты одна из лучших людей, что я знаю, Ульяна. А знал, я, как ты понимаешь, многих. Ты достойна всего самого лучшего, неважно, со мной, или без меня. Со мной проще, но ты из тех, кто выжил бы в любой ситуации. Прогнуть можно, обмануть по неопытности, но не сломать. Твои родители могли бы гордиться тобой, всегда помни об этом.

— Демид я…

Против воли на мои глаза наворачиваются слезы.

Но я не могу, не могу заставить себя сдержаться.

Его слова… такие важные, такие ободряющие и поддерживающие… такие… я не знаю… они… они заставляют меня плакать.

Не думала, что он воспринимал меня все это время настолько… важной и значимой… А теперь, когда понимаю, я… мне…

— Демид, я люблю тебя, — шепчу я взволнованно и подаюсь к нему, обнимая. — Я люблю тебя, люблю…

Ресторан, в который привозит нас водитель, поражает скромной величественной простотой и необыкновенно чарующей атмосферой домашнего очага. Стильно, уютно, очень и очень приятно… ужинать здесь именно с ним.

Зрачки Демида успели приобрести нормальный оттенок, а потому он снимает очки, и мы сидим за столиком, как самые обыкновенные посетители, ничем не выделяясь сверх меры.

Сейчас же вспоминается первый день нашего знакомства, когда Демид,