– Я хочу знать, – требовательно заявил Робин, глядя непреклонным, пронизывающим взглядом, – ты со мной?

Посмотрев в глаза друга, Хонда криво, через силу, усмехнулся, поднял шлем, надел на голову.

– Я с тобой до самого конца, – спокойно ответил он. – И ты знаешь, что-то мне подсказывает, что до этого конца очень недалеко.

– Не хорони себя раньше времени, – твердо сказал Робин, – я знаю, что делаю, и спешу не умирать, а побеждать. Пойдем, надо собрать бойцов. Пожары пускай тушат женщины. Бревна сырые, залиты водой, горят медленно, в крайнем случае, мы отстроим Ноттингем заново.

Хонда сам не понял, что с ним случилось, но он вдруг поверил в благополучный исход самоубийственной затеи. Слишком сильна была убежденность Робина в победе, да и с тактической точки зрения он был отчасти прав. Противник почему-то не трогал ворота, наверное, хотел их захватить и открыть для прямой атаки нуров. Как бы там ни было, выбраться за стены можно было свободно, а враги действительно не ожидали атаки, лениво строились в сотне метров от стен, не обращая внимания на редкий обстрел защитников.

Через несколько минут возле надвратной башни выстроились все, кто еще мог держать оружие в руках. Перед Робином стояли сильные воины в окровавленных, измятых доспехах, рейнджеры и арбалетчики в кольчугах и кожаных кирасах, подростки из обслуги метательных машин, несколько решительных женщин, большинство из них впервые надели броню, она болталась на них нелепым гремящим мешком. Все с надеждой и плохо скрываемым отчаянием смотрели на вождя. Встав перед открытыми воротами, он показал на них рукой, заговорил уверенным, проникновенным голосом, от которого задрожали сердца:

– Бойцы, за этой преградой враг! Он уже отведал сегодня наших мечей, больше половины его солдат остались под стенами Ноттингема. Я знаю, вы очень устали и страдаете от ран. Но я прошу вас сделать еще одно, последнее усилие. Сейчас мы выйдем и прикончим оставшихся врагов. Не бойтесь, хоть их много, но мы победим, я знаю, что делаю, и не собираюсь рисковать вами понапрасну. Прошу вас, соберите все свои силы, забудьте об усталости, нам потребуется вся наша твердость и отвага! Эй, на башне! Давай, нам нечего больше ждать!

С грохотом рухнул подъемный мост! Выхватив меч, Робин бросился вперед. За ним с криками ринулись остальные бойцы. Мало кто понимал, на какое самоубийство они идут, короткая речь ввела их в состояние боевого транса, стометровую дистанцию ревущая толпа преодолела в рекордные сроки, заработали мечи.

Зардрак опешил, когда на его войско обрушились цохваны. Они будто обезумели, столь стремителен был их порыв и страшны крики. Его солдаты тоже растерялись, никто не ожидал от врага такой страшной атаки. Стены Ноттингема пылали, тараны доделывали отличные проходы, жалкая кучка израненных защитников не могла помешать новому приступу. Атон даже отослал триста воинов на суфимах окружить крепость со всех сторон, чтобы никто не сбежал. Перед стенами строились в основном ополченцы, нуров и стражников было мало, враг застал их врасплох, мечи сразу собрали немалый урожай.

Но тут Зардрак наконец пришел в себя, он понял, что атакующих совсем мало. В их рядах большинство составляли женщины и подростки, и хотя все сражались с небывалой яростью, исход боя был предрешен. Повернувшись к своим телохранителям, он приказал:

– Видите воина в измятом позолоченном шлеме? Это Робин Игнатов, постарайтесь схватить его живым.

Опытные, свежие воины бросились к месту сражения. К тому времени растерянность солдат прошла, враг встретил отпор, их атака захлебнулась в плотной массе ополченцев. Три атона вели оставшихся нуров, собираясь обрушиться на цохванов с тыла. Сегодняшний день Зардрак запомнит надолго, таких чудовищных потерь он не мог предвидеть даже в страшном сне. Он лишился большей части войска, ему придется долго оправдываться перед старшими жрецами, но сейчас все кончится, враг будет побежден окончательно.

Вырвавшегося вперед проклятого Робина Игнатова окружили со всех сторон, но его меч успевал повсюду, а стражники, стараясь его схватить, никак не могли свалить вождя с ног. Зардрак следил за этой схваткой с таким вниманием, что не сразу услышал подозрительный шум. Его привело в себя странное поведение стражников в задних рядах: оглядываясь, они начинали панически метаться. Атон обернулся, и в его памяти на всю жизнь застыла страшная, величественная картина – на его войско мчалась сплошная белая стена единорогов! Казалось, лес никогда не перестанет выплескивать эту нескончаемую волну. Могучие игрушки богов уже опускали головы, готовясь пустить в ход свое страшное оружие, ведь перед рогом зелми не устоит никто!

Зардрак понял – битва проиграна, победа невозможна. Сказочные создания были уязвимы и не имели представления о правильном ведении боя, во многих вопросах тактики их наивность была безгранична. Если бы солдаты готовились к такому нападению заранее, то можно было прикрыться стеной телег, выставить копья, но в чистом поле воины, потерявшие строй, увязнувшие в схватке с цохванами, бессильны. Разогнавшегося единорога не остановит даже нур. Жрецу оставалось последнее: надо попытаться спасти свою жизнь! У Зардрака оставалась еще одна риала. Достав блестящую Слезу Хранителя, он медленно сдавил ее в руке, умоляя Одинокого Бога, чтобы он не рассеял его тело в пространстве и позволил в целом виде явиться к алтарю Заоблачного храма. Дневной свет померк, Зардрак исчез со слабым хлопком, оставив за собой искрящееся, быстро рассеивающееся облачко. В следующий миг нахлынувшие единороги смяли первых солдат.

Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало, чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины – тех, кто не попал под жала рогов, растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломленных защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно нахлестывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала, зелми настигали их с великой легкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не помышлял о сопротивлении, все войско в один миг превратилось в перепуганную толпу. Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечена своим разрушительным делом, что не заметила разгрома собственной армии. Появление мрачных защитников крепости стало для мародеров неприятным сюрпризом. На стенах крепости, позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной, армия врага перестала существовать!

– Здравствуй, Ромфаниум.

– Привет, Робин.

– Ты пришел как нельзя кстати.

– Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал мое приближение?

– Да, Ромфаниум.

– Значит, в тебе еще осталось что-то от прежнего ребенка.

– Если бы я знал, что вас так много, то не повел бы людей в эту атаку, у нас и так большие потери. Почему у тебя слезы?