Нат не стал делиться с ними кое-какими плохими новостями. Тем утром ему позвонил репортер из газеты Билокси и задал несколько вопросов. Его интересовала история об охватившей местные умы проблеме однополых браков. За время десятиминутного интервью он рассказал Нату, что самый главный телевизионный канал на побережье продал кампании Фиска на миллион долларов эфирного времени на следующие три недели. Считалось, что это самая крупная сделка, заключенная при политической предвыборной гонке.

Один миллион долларов на побережье означал не меньше, чем на остальных рынках.

Эта новость настолько расстроила Ната, что он еще долго думал, говорить ли об этом Шейле. В тот момент он склонялся к тому, чтобы промолчать. И уж конечно, он не станет делиться этим с юристами-судебниками. Сумма была настолько ошеломительной, что могла деморализовать сторонников Шейлы.

Президент СЮМ, Бобби Нил, наконец предложил план, который стоил совсем недорого. Он собирался отправить восьмистам членам организации электронное письмо с пометкой «срочно» с детальным описанием этой страшной ситуации и просьбой о реальных действиях. Каждый юрист-судебник получит указание, чтобы 1) составить список как минимум из десяти клиентов, которые хотят и могут выписать чек на 100 долларов, и 2) составить другой список клиентов и друзей, которых можно убедить участвовать в кампании и работать в штабе в день выборов. Поддержка широких масс имела решающее значение.

Уже ближе к завершению встречи в дальнем конце стола поднялся Уилли Бентон и привлек всеобщее внимание.

— Это вексель, для того чтобы взять кредит в банке «Гольф» в Паскагуле, — объявил он, и не одному присутствующему захотелось нырнуть под стол. Бентон не мыслил мелкими категориями и славился тем, что всегда устраивал небольшие спектакли.

— На полмиллиона долларов, — медленно произнес он, и его слова, словно гром, разнеслись по комнате. — В пользу кампании по переизбранию Шейлы Маккарти. Я уже подписал его и собираюсь пустить по столу. Нас здесь двенадцать. Требуется десять подписей, чтобы он имел силу. Каждый возьмет на себя пятьдесят тысяч.

Мертвая тишина. Взгляды блуждали по лицам друг друга. Некоторые уже внесли больше 50 тысяч, другие — намного меньше. Некоторые потратят 50 тысяч на топливо для личного самолета в следующем месяце, а другие изо всех сил бьются со своими кредиторами. Каков бы ни был баланс на банковском счете, каждый хотел придушить этого маленького ублюдка.

Бентон передал вексель несчастному парню слева, у которого как раз не было собственного самолета. К счастью, такие моменты редко случаются в профессиональной жизни. Подпиши — и станешь крутым парнем, который умеет рисковать. Передай документ дальше неподписанным — и можешь пойти домой и заняться продажей недвижимости.

Все двенадцать членов подписали вексель.

Извращенца звали Даррел Сакетт. Когда его видели в последний раз, ему было тридцать семь лет, он сидел в окружной тюрьме и дожидался нового суда по обвинению в сексуальных домогательствах к маленьким детям. Его внешность, безусловно, способствовала признанию его виновным: высокий покатый лоб, выпученные бегающие глаза, которые казались еще больше за толстыми стеклами очков, грязная недельная щетина, широкий шрам на подбородке — такое лицо привело бы в ужас любого родителя, да и кого угодно, если уж на то пошло. Как неисправимый педофил, он был впервые арестован в возрасте шестнадцати лет. Потом было еще много арестов, и его осуждали как минимум четыре раза в четырех разных штатах.

Сакетт с его страшным лицом и отвратительным криминальным прошлым был представлен зарегистрированным избирателям Миссисипи в ярком письме от очередной новой организации, которая на этот раз называлась «Объединение жертв». Письмо из двух страниц содержало как биографию жалкого преступника, так и перечисление недостатков судебной системы.

«Почему этот человек до сих пор на свободе?» — возмущенно спрашивалось в письме. Ответ: потому что судья Шейла Маккарти отменила постановление о его осуждении по шестнадцати делам о домогательствах к детям. Восемь лет назад присяжные осудили Сакетта, а судья приговорил его к пожизненному заключению без права досрочного освобождения. Его юрист, услуги которого оплачиваются на деньги налогоплательщиков, подал апелляцию в Верховный суд, и «там Даррел Сакетт встретил сочувствие в лице судьи Шейлы Маккарти». Маккарти подвергла сомнению работу честных и усердных детективов, которые добились от Сакетта полного признания. Она жестоко раскритиковала их за ошибочные методы в стиле поимки и захвата силой. Она не одобрила поведение председательствовавшего на процессе судьи, который пользовался большим уважением и всегда строго относился к преступникам, за то, что он принял в качестве доказательств признание Сакетта и материалы, найденные в его квартире. (Присяжные были явно потрясены, когда их заставили смотреть собрание детской порнографии Сакетта, изъятое полицейскими во время «правильного» осмотра.) Она заявила, что испытывает отвращение к подсудимому, но вместе с тем сказала, что у нее нет иного выбора, кроме как отменить приговор и отправить дело на новое рассмотрение.

Сакетта перевели из тюрьмы штата обратно в окружную тюрьму округа Лодердейл, откуда он сбежал неделю спустя. С тех пор о нем никто не слышал. И он ходил по свету «свободным человеком», совершенно точно продолжая применять насилие к невинным детям.

Последний абзац, как обычно, был посвящен нападкам на судей-либералов. Мелким шрифтом ниже давалось стандартное одобрение письма Роном Фиском.

Некоторые важные факты были опущены весьма удобным образом. Во-первых, суд проголосовал в соотношении 8 к 1 за отмену решения по делу Сакетта и отправке его на повторное рассмотрение. Действия полиции были столь вопиюще неправомерными, что четверо других судей составили очень похожие заключения, в которых еще более резко осуждались выбивание признания под давлением и неконституционный обыск без ордера. Единственный отличившийся, судья Романо, был заблудшей душой и ни разу не голосовал за отмену решений по уголовным делам, втайне поклявшись, что никогда этого не сделает.

Во-вторых Сакетт уже умер. Четыре года назад его убили в стычке в баре на Аляске. Новость об этом едва ли дошла до Миссисипи, и когда его дело было закрыто в округе Лодердейл, ни один репортер этого не заметил. В результате тщательных поисков Барри Райнхарту удалось выяснить правду, но она вряд ли имела какое-то значение.

Кампания Фиска теперь была далека от правды. Кандидат был слишком занят, чтобы заниматься столь незначительными деталями, и полностью доверил все Тони Закари. Предвыборная гонка превратилась в крестовый поход, высшее призвание, и если факты слегка искажались или даже игнорировались, то это было оправданно вследствие важности его кандидатуры. Кроме того, политика — это грязная игра, где нельзя быть уверенным, что другая сторона играет честно.

Барри Райнхарта правда никогда не смущала. Его заботило только, чтобы не попасться на лжи. Если такой сумасшедший, как Даррел Сакетт, будет живой-здоровый ходить по улицам на свободе и вершить свои грязные делишки, то его история покажется еще более страшной. О смерти Сакетта было приятно думать, но Райнхарт предпочитал силу страха. А он знал, что Маккарти не сможет ничего на это ответить. Она проголосовала за отмену решения, все легко и просто. И любые попытки объяснить, почему она поступила именно так, окажутся бесплодными в мире коротких витиеватых фраз и рекламных роликов длиной тридцать секунд.