25 сентября 1396 г. произошло Никопольское сражение, оно было упорным и кровопролитным. В рядах христиан не было единства: самонадеянные западноевропейские рыцари-крестоносцы рано утром бросились на турецкие позиции, не дожидаясь венгров и всего остального христианского воинства. Они рьяно атаковали вражеских конных стрелков, чьи слабые луки не смогли доставить им, закованным в броню, больших неприятностей. Рассеяв их, воодушевленные первым легким успехом рыцари кинулись преследовать отступающего неприятеля, напоролись на колья и попали под обстрел со стороны окопавшихся за ними янычар. Как только в рукопашном бою с ними тяжеловооруженные крестоносцы крепко увязли, «сипахи» тут же вышли из-за флангов своей пехоты и окружили зарвавшихся крестоносцев.

После того как с доблестно рубившимися рыцарями было покончено, на поле сражения наконец появилось остальное европейское воинство во главе с самим Сигизмундом. Турки поступили с ним точно так же как и с рыцарями де Невера. (По другой версии, венгры и их славянские собратья просто бежали, так и не вступив в бой после разгрома западноевропейских рыцарей.)

…Между прочим, вся битва под Никополем оказалась весьма краткой – что-то порядка часа. Столько времени оказалось достаточно для организованных янычар и сипахов Баязида Молниеносного, чтобы разобраться с нестройными толпами чванливых рыцарей-крестоносцев.

Так было сокрушено все крестоносное воинство. Сигизмунд едва-едва успел унести ноги на корабле по Дунаю. Во многом это случилось благодаря 200 генуэзским арбалетчикам, прикрывшим бегство венгерского венценосца. Тяжелые и короткие, обладавшие огромной пробивной силой арбалетные болты остановили наседавших турок, чье защитное снаряжение в этом случае оказалось бесполезным! Своим огнем генуэзские наемники спасли жизнь венгерскому королю, но их собственная дальнейшая судьба осталась истории неизвестна.

Любопытно, но турки не стали преследовать разгромленное европейское воинство, а снова обратились к тому важному занятию, от которого их отвлекли назойливые крестоносцы, – к осаде Константинополя.

Так или иначе, но недисциплинированная самодовольная рыцарская кавалерия оказалась неспособна достойно противостоять дисциплинированным турецким янычарам, плотно взаимодействовавшим со своей тяжелой конницей. У крестоносцев не было не только боеспособной пехоты, но и достойного единого руководства. Каждый рыцарь поступал и сражался, как ему заблагорассудится. Тем более что турки-османы использовали полевые укрепления (рвы и частокол), закрепившись на которых они и выстраивали свою оборонительную тактику боя.

Хроники сообщают, что порядка трех тысяч рыцарей было убито, множество попало в плен. Баязид приказал перебить всех пленных. Казнить успели от 300 до 400, но затем султан передумал, и резня была остановлена. 25 самых знатным, в том числе французским принцам крови, было предложено освобождение за деньги. Эта горстка «счастливцев» была передана французскому королю Карлу VI за огромный по тем временам выкуп в 200 тыс. золотых дукатов. Так Жан де Невер смог вернуться на родину только через два года. На прощание Баязид пригласил рыцарей вернуться и еще раз рискнуть сразиться с его войском. О потерях самих турок нам доподлинно неизвестно.

…Кстати сказать, в Западной Европе с горечью отреагировали на незадачливую участь крестоносного воинства. В «Горьком и утешающем послании» Филиппа де Мезьера говорилось о том, что крестоносцы увлеклись «тремя дочерьми Люцифера» – «гордыней, алчностью и распутством», тогда как им надлежало бы придерживаться четырех добродетелей, «порядка, рыцарской дисциплины, послушания и справедливости». Так или иначе, но столь масштабных битв, как под Никополем, между христианами и мусульманами потом не было еще почти полтора века.

После поражения крестоносцев султан присоединил владения их союзника, видинского царя Ивана Срацимира, тем самым объединив под своей властью все болгарские земли. Разбив христианское войско, Баязид в 1399 г. снова вернулся к Константинополю. Он попытался овладеть городом небольшими силами, но отступил перед небольшим флотом под командованием французского маршала Бусико, – единственного, кто из побежденных под Никополем рыцарей вновь выступил против султана. Флот Бусико нанес поражение османскому флоту в Дарданеллах и преследовал турецкие галеры до азиатских берегов Босфора. И все же всем в Европе уже казалось, что Византийская империя на грани окончательного падения и гибели. Ведь турки-османы уже завершили завоевание византийских земель в Малой Азии и на Балканах и устремили свои взоры дальше на северо-запад. Не только Византия, но и славянские страны были бессильны противостоять завоевателям.

Отчаявшись собственными силами спасти страну, византийский василевс Мануил II Палеолог (1391 – 1425) отправился в Западную Европу просить помощи против турок. Мануил путешествовал по Европе с 1399-го по 1403 г. Он посетил Венецию, Милан, Флоренцию, Париж, Лондон, но безрезультатно. Его повсюду встречали с исключительной пышностью и отделывались пустыми обещаниями.

И вот в 1402 г., когда, по общему мнению, дни «Второго Рима» уже были сочтены, победное шествие турок по Европе было приостановлено появлением в мае того году у них в тылу полчищ Тамерлана. Пришлось Баязиду на ходу менять планы и, оправдывая свое грозное прозвище «Молниеносный», бросаться ему наперерез. Христианский мир застыл в ожидании схватки двух беспощадных хищников не на жизнь, а на смерть; османскому султану, непобедимому полководцу Баязиду Молниеносному, грозе всех христиан предстояло встретиться в далекой Малой Азии с великим средневековым завоевателем Железным Хромцом.

Высокомерный Баязид сам во многом спровоцировал хитроумного Тамерлана на войну. Поначалу последний, отдавая должное заслугам османского султана в борьбе с «неверными» (с христианским миром), хотел сосредоточиться на борьбе с китайским императором Хон Ву, чьим вассалом (на словах, а не на деле) он являлся. К тому же он не желал выглядеть зачинщиком войны между правоверными магометанами (оба были мусульманами), когда один из них всецело занять священной войной (джихадом) с неверными христианами. Во многом поэтому он коварно прикинулся «бедной овечкой».

Баязид же, окрыленный своими оглушительными успехами в Европе, первым вторгся на земли Тимура – Эрзинджан, удел его вассала Тахирена. Более того, в дипломатической переписке он якобы позволил себе оскорбить среднеазиатского владыку, обещая осквернить его гаремы по причине мужской несостоятельности последнего, в частности проделать это публично с любимой женой Тамерлана Биби Ханум. Подобного оскорбления победоносный «Железный Хромец» терпеть не собирался и «вырыл топор войны», благо в этом деле ему не было равных и теперь предстояло в очередной раз продемонстрировать это всему миру на Баязиде Молниеносном.

16 февраля 1402 г. Тамерлан покинул Карабах и пересек границу Османской империи. Его войска заняли турецкие крепости Кемак и Сивас. После этого демарша турецкому султану Баязиду – одному из крупнейших полководцев того времени, уже два года осаждавшему Константинополь и бывшему уже в шаге от захвата Константинополя, пришлось срочно перебрасывать лучшую часть своего воинства на восток против среднеазиатского эмира. Османские войска под командованием Сулеймана, старшего сына Баязида, совершили ответный ход. Они вторглись в земли находившегося под протекторатом Тамерлана тюркского правителя Кара Юсуфа, который попал в плен. Также при дворе Тамерлана, объявившего себя продолжателем дела Чингисхана и сюзереном всех тюркских правителей Анатолии, нашли приют правители покоренных османами малых бейликов.