– Откуда ты знаешь… – начала она и тут же замолчала.

Внезапная догадка обожгла ее огненной волной, женщина почувствовала, как все волосы на голове разом шевельнулись. Ей стало жарко и очень легко, тело будто потеряло вес. Она прямо взглянула в глаза мужу, все еще протягивавшему деньги:

– Что у тебя было с Лерой?

– С… – Он выронил купюры и, сопя, нагнулся их поднять. – Что ты выдумываешь?! Она просто хотела нас помирить…

Собрав деньги, мужчина выпрямился и положил их на столик у зеркала:

– Возьми и не мотай мне нервы!

– Если бы мне было лет семнадцать, как Кире, я бы проглотила эту ложь, – твердо произнесла женщина. – Но мне тридцать два. У вас была связь? Вы все друг другу передаете, и ты ни о ком не говорил так плохо, как о ней! Есть мужчины, которые таким нелепым образом маскируют желание…

– Что за ерунда! – Руслан негодующе повысил голос, но его взгляд приобрел затравленное выражение. – Охота затевать новую ссору…

– Да ты просто скажи! – настаивала она. – Какая разница, между нами все кончено!

Повисло молчание, которое нарушал только шорох разбираемых на кухне покупок. Кира, до которой долетало каждое слово, старалась двигаться бесшумно, но ее подводила упаковка.

– А на этой девочке твой старый костюм, – неожиданно сказал Руслан. – Ты его носила, когда мы начали встречаться. Я узнал вышивку – попугай на нагрудном кармане, а в клюве у него апельсин. Я, знаешь, многое забыл за эти годы. Не помню, как тебе в любви признался и когда мы впервые поцеловались… А попугая этого помню. Почему у нас все пошло наперекосяк, Ленка?

– Потому что мы все время друг другу врали. – На глазах у женщины выступили слезы, и она торопливо пошла к двери, чтобы их скрыть. – Иди, тебя ждут.

Руслан хотел сказать что-то еще, но, замявшись, молча вышел. Елена заперла за ним дверь – на все замки и еще на задвижку, оттягивая момент возвращения в кухню. «У меня, наверное, красные глаза, Кира это увидит. Почему я раньше ничего не понимала? Почему была такой слепой?»

Она зашла в ванную, умылась, задала стиральной машине новую программу. Когда женщина вернулась на кухню, Кира ни о чем ее не спросила. Они молча сели ужинать, и только за чаем девушка негромко произнесла:

– А знаете, Михаил в день поминок действительно заходил в мою квартиру через потайную дверь. Вам не показалось.

– Да? – равнодушно ответила Елена. – И что же ему там понадобилось?

– Шкатулка. Ее нашли при нем, когда он садился в машину.

– Шкатулка из-под драгоценностей? – вздрогнула женщина. – Та самая, из слоновой кости?

– С нефритовыми вставками, – кивнула Кира. – Видно, он уже спустил все, что украл в ту ночь, когда умер папа… Пришел за последним. Какие еще доказательства вины нужны? Какие?

Чтобы уйти от ответа, Елена поднесла к губам чашку с чаем. Она не заметила, горяч ли он, крепок ли и есть ли в нем сахар. Автоматически выпив все до капли, женщина сослалась на головную боль, пожелала гостье спокойной ночи и ушла в спальню. Только закрыв за собой дверь, она дала волю слезам и убедилась на деле, что горше всего оплакивают не реальные потери, а разрушенные иллюзии.

На другой день Кира уехала рано, ей предстояла очная ставка с отцом. Девушка выглядела спокойной и даже довольной, Елена могла бы поклясться, что та испытывает удовлетворение оттого, что может наконец оправданно называть Михаила негодяем.

– Как папа мог довериться этому человеку! – с негодованием заметила она перед самым уходом, натягивая куртку. – Он совершенно не разбирался в людях!

«Как и я», – подумала Елена, запирая за гостьей дверь. Проплакав полночи, она чувствовала себя разбитой, почти больной. Увидев в зеркале свое опухшее лицо, женщина торопливо отвернулась. «Надо взять себя в руки! И вообще, глупо плакать из-за несостоявшегося романа, тут впору страдать из-за разрушенной семьи!»

Она ощущала ноющую пустоту вокруг и внутри себя и даже обрадовалась, когда зазвонил телефон и в трубке раздался простуженный, сиплый голосок Люси:

– Привет, как дела? Что же ты пропала, даже не звонишь?

– Да ведь я уволилась, – удивленно ответила Елена.

– Как?! – ахнула та. – Взаправду?!

– Ты же была при том, как я ругалась с «удодом»!

– Мало ли с кем он ругается, не увольняться же всем поголовно! – искренне расстраивалась девушка. – Не– ужели ты официально ушла?!

– А разве об этом не говорили?

– Ни слова! – Елена так и видела перед собой маленькое личико бывшей сослуживицы, покрасневшее от негодования. – Во всяком случае, на твое место никого не взяли!

– Наверное, ты просто не в курсе!

Елена ощущала нечто вроде обиды. Оказывается, ее решительный поступок не имел в глазах начальства никакой силы. «Они, наверное, принимают меня за истеричную дуру, которая перебесится и вернется с поджатым хвостом!»

– Я сегодня же приеду за трудовой книжкой! – твердо сказала она.

На этот раз Люся поверила, и в ее севшем голосе за– звучали жалобные нотки:

– А как же я?! Кого мне теперь тут навяжут?! Скажи честно, куда уходишь? Может, я с тобой? Там платят больше?

– Даже не знаю, – не кривя душой, ответила женщина. – Но думаю, там в любом случае есть, куда расти.

– Торговля?

– Гостиничный бизнес.

Этот краткий ответ окончательно ошеломил Люсю. Пав духом, она самокритично заметила:

– Да, тут я тебе не товарищ, гостиницы – не по мне. Обворуют еще кого, а я отвечай. Куда проще шторы продавать! А может, ты все-таки шутишь? – И когда Елена опровергла это предположение, уныло вздохнула: – Что ж, побегу, скажу всем нашим… Как все-таки к нам относятся! Хоть бы слово доброе на прощание сказали, ведь ты пять лет на них пахала!

– Обойдусь без их добрых слов! – улыбнулась Елена. – А мы с тобой на прощание посидим в кафе, договорились? Как раз скоро обед. Наверное, успею!

Она не призналась, что вопрос о ее приеме на новую работу пока висит в воздухе, ей хотелось произвести впечатление человека, который ни о чем не сожалеет и ничего не потерял. Однако, положив трубку, Елена всерьез задумалась, а стоило ли убеждать Люсю в своем увольнении. «А если Петр Алексеевич не донес начальству о моих прогулах? Вдруг он оказался человеком, а не «удодом»? Ведь иногда он производил впечатление незлого мужика! Еще неизвестно, примут ли меня на службу в гостиницу! Вот идиотка, ты все еще ведешь себя так, будто тебя муж кормит!»

Вспомнив о деньгах, которые вручил ей вчера вечером Руслан, она мгновенно вспомнила и о Лере, и у нее окончательно испортилось настроение. Хотя муж и не признался в измене прямо, его поведение свидетельствовало о том, что Елена со своей догадкой попала в точку. «Если бы он был невиновен, он бы яростно оправдывался, может, даже с крепкими выражениями. Но Руслан мямлил, как пятиклассник, которого мать застукала с сигаретой, и не смог ничего сказать толком. Лерка – Иуда, предательница! Теперь я понимаю, что у нее ни одной тайны от Руслана не было! И до каких пор все это продолжалось?! Ведь у нее ребенок недавно родился!»