Гера улыбнулась своему отражению и осталась недовольна. Улыбка получилась не ласковая, и не обворожительная, а в лучшем случае милостивая и величественная. Чего-чего, а величия в Гере было сколько угодно. Под её взглядом трепетало всё живое. Когда она входила, все сидевшие вставали, а стоящие опускались на колени. Такой её и полюбил Зевс. Но полюбил ли? Может быть, ему тогда была нужна не жена, а царица? Задумывался ли он когда-нибудь о том, что царица может быть ещё и женщиной?

Глядя в зеркало, Гера понимала, что её совершенство не полно. Величием мужчину не обольстить, даже собственного мужа. Не хватало самой малости — главной, решающей мелочи.

«Может быть, эротическое бельё?» — сказал бы современный читатель. Но в те древние времена люди не знали, что такое нижнее бельё, а эротического белья не было даже у богов. Одна лишь Афродита обладала чудесным, волшебным поясом, заключавшим в себе и шёпот влюблённых, и надежды первого свидания, и признание в любви, и сладость поцелуев, и страстные объятия. Любой мужчина, видевший Афродиту, когда на ней не было ничего, кроме этого пояса, терял разум и волю и вспыхивал страстью, которой и смерть не могла стать преградой. Именно такой мелочи не хватало сейчас царице богов, чтобы обольстить мужа.

Просить о чём-то Афродиту было невыносимым унижением для Геры, но она готова была пойти на это ради высокой цели. Царица перенеслась во дворец богини любви, которая войной не интересовалась и потому ясновизор со всеми не смотрела.

— Здравствуй, Гера! Чем обязана твоему визиту? — сказала Афродита, улыбаясь гостье той самой очаровательной и приветливой улыбкой, какой так не хватало Гере.

Богиня любви была одета в лёгкое скромное платье, поза её была расслабленная и непринуждённая, она нисколько не была красивее Геры, и в ней не было ничего божественного или величественного, но всякий мужчина, посмотрев на этих двух богинь, увидел бы одну лишь Афродиту. Гера почувствовала это, но вынуждена была смириться, ведь даже боги не могут дать ни приветливую улыбку, ни непринуждённую лёгкость тому, у кого их нет и никогда не было.

— У меня есть к тебе одна маленькая просьба. Сущий пустяк, — начала Гера.

Богиня любви слегка наклонила набок голову, изображая внимание. Гера посмотрела на неё, и слова застряли в горле. Направляясь сюда, она, конечно, придумала, что скажет и как объяснит свою просьбу, но сейчас, при виде Афродиты, вдруг забыла весь свой текст, и на душе у неё стало совсем скверно. Афродита продолжала на неё смотреть, Гера не выдержала этот взгляд, на мгновение потеряла самообладание и, не справившись с собой, вдруг выпалила:

— Афродита! Дай мне любви!

Улыбка на лице Афродиты не изменилась, хотя Гере показалось, что в ней появились торжество и злорадство.

— Что я слышу?! Царице богов, супруге всемогущего Зевса не хватает в жизни такой малости, доступной любой крестьянке?

Но Гера уже взяла себя в руки, собралась с мыслями и заговорила своим обычным безразличным и надменным тоном:

— Я отправляюсь на край света, чтобы навестить старых Океана и Тефису. Эти почтенные титаны опять переругались. Я хотела бы их помирить. Мне кажется, что с возрастом у них прекратилась половая жизнь, отсюда и ссоры. Я, как богиня семьи, просто обязана помочь старикам.

— Как же ты добра, супруга Зевса! — воскликнула Афродита, и тон её показался Гере лицемерным. — Я ни в чём не могу отказать ни тебе, ни твоему мужу, ни тем более старым Океану и Тефисе.

Она сняла с себя пояс и протянула его Гере.

— Спасибо, — как можно более равнодушно сказала царица богов. — Старики будут тебе благодарны.

— Не за что. Носи на здоровье. Этот пояс ещё никогда не подводил. Передавай привет титанам.

Гера криво улыбнулась в ответ, перенеслась к Гипносу и вместе с ним отправилась на Иду. Здесь Гипнос спрятался на ветвях ёлки, а Гера надела пояс, встала неподалёку от Зевса и сказала:

— Я собираюсь на край света к Океану и Тефисе. Ты не возражаешь?

— Да-да, конечно, — ответил Зевс, не глядя на неё. — Привет им передавай.

— Ты не хочешь со мной попрощаться?

— Что прощаться? Ты же ненадолго уезжаешь.

— Но посмотри на меня хотя бы!

— Ну что такое? — проворчал Зевс. — Нашла время! Ты же видишь: я занят.

— Ты должен на меня посмотреть, — настаивала Гера. — Это очень важно!

— Что ещё? — буркнул Зевс и обернулся.

Гера скинула с себя платье и осталась перед мужем в одном лишь поясе Афродиты. Она прижалась спиной к дереву, чтобы Зевс в порыве страсти не сбил её с ног, набрала полную грудь воздуха, её глаза закрылись, голова откинулась назад, а губы приготовились прошептать: «Ты с ума сошёл, Зевс! Не здесь! Не сейчас!»

Она открыла глаза. Зевс сидел в той же позе и вопросительно на неё смотрел.

— Ты ничего не замечаешь? — растерянно спросила царица богов.

— Отчего же! — поспешно возразил Зевс. — Конечно, замечаю. Ты сделала маникюр, в смысле новую причёску.

Слёзы потекли из глаз Геры. Она сорвала с себя бесполезный пояс и, вдруг устыдившись своей наготы, принялась судорожно подбирать валявшееся на земле платье.

— Ничего ты не видишь! — всхлипывала она. — Я для тебя пустое место! Сколько можно меня мучить! Почему у всех мужья как мужья?! Вон Афродита — эта сучка дома не ночует, изменяет мужу с кем попало, а Гефест всё равно её любит! Неужели и я должна завести себе любовников, чтобы ты только узнал о моём существовании?

— Пустое, Гера, — бормотал Зевс. — Что ты ревёшь? Скажи толком, чего тебе надо.

Но его слова не успокаивали Геру, она плакала всё сильнее. Зевс отвёл глаза и судорожно пытался понять, чего она хочет. Он, как и многие мужчины, не переносил женские слёзы, и Герин плач не давал ему сосредоточиться. Его раздражало то, что он, величайший бог, от которого ничто не скроется ни на земле, ни на небе, ни в воде, не может понять собственную жену. Что она хотела ему показать? Платье? Но оно не новое — он уже когда-то видел её в нём. К тому же она сразу его сбросила, значит, дело не в платье. Или, может быть, она хотела сказать, что ей в гости нечего надеть? Но тогда надо обращаться к Афине — она на Олимпе всех обшивает. Они же, кажется, сейчас подруги. Или рассорились? Может, дело в том поясе, который она тоже сняла? Нет, ну не этим же хвастаться! Совершенно вульгарная и безвкусная вещица — с такой только на панель идти! Может, она секса хотела? Чушь! Не здесь же, у всех на глазах! Это было бы совсем не в её духе.

А Гера продолжала рыдать и осыпать мужа упрёками до тех пор, пока не услышала его ровное сопение. Зевс, утомлённый её жалобами и бесплодными размышлениями, уснул, склонив голову на грудь.

Гера поспешно вытерла слёзы и привела себя в порядок. В конце концов, она добилась своего — утомила и усыпила мужа.

Она поблагодарила Гипноса. «Передай Посейдону, что ему больше нечего бояться», — бросила она, перенеслась во дворец Афродиты и молча сунула ей пояс.