— С этим придется подождать какое-то время. А еда тут, и верно, несоленая… — согласилась я, стараясь не вспоминать ту кашу, которой мне приходилось тут питаться. — Еще повезет, если в еду добавляют какие-то травки для остроты… Ничего, доберешься до дома, там тебя Ксения Павловна откормит.

— Еще хочу спросить… — девушка замолчала, отгоняя слезы. — У нас так часто брали кровь… Моим детям это очень повредило?

— Хорошего, конечно, мало… — я не стала углубляться в подробности. — Главное, чтоб отныне ничего подобного не повторялось. А еще хорошо бы тебе сейчас побольше есть красного мяса и зеленых яблок, только вот где бы их здесь взять…

Сказала — и прикусила язык. Какие тут яблоки, если у нас из еды имелись только хлебцы, которые мы съели перед тем, как пойти дальше! Да и вода в бутылке тоже закончилась. Хотя, прежде чем отправиться в путь, все оставшиеся хлебцы мы отдали нашей парочке — пусть сил набираются. Все бы ничего, но я заметила, что Лидия один из своих хлебцев втихую подсунула Эдуарду, и тот без зазрения совести сунул его в свой рот. В тот момент я сдержалась, но сейчас решила высказаться.

— Лидия, давай договоримся так: я видела, что ты отдала свой хлеб Эдуарду…

— Я перед ним очень виновата!.. — горячо заговорила девушка. — Это же я предложила ему отправиться сюда! И вот к чему это все привело…

— Да, крепко он тебе вбил в голову то, что хотел… — остановила я Лидию. — Только сейчас не время обсуждать, кто из вас двоих больше виноват. Если бы твой кавалер не вляпался в неприятную историю, и не кинулся к тебе в поисках спасения, то вас обоих здесь бы не оказалось, как, впрочем, и нас… Ладно, об этом потом. Сейчас запомни одно: думай о своих детях, а не о том, как несчастен твой любимый Эдуард. Малышкам нужно хорошее питание и спокойствие матери, а у них пока что нет ни того, ни другого. Ты и так измучена, да и сил у тебя сейчас маловато, и потому не вздумай ущемлять себя в еде, которой у нас и так почти нет.

— Я все понимаю, но я не очень хочу есть. Бывает, меня тошнит от одного только вида еды.

Так, вдобавок у Лидии еще и токсикоз с недомоганием… — отметила я про себя. Невесело.

— Хорошо уже то, что понимаешь — силы нужны прежде всего тебе, так что отныне начинай думать о себе и детях. А если будешь продолжать свою благотворительную деятельность, то вмешаюсь я, и ничем хорошим для твоего кавалера это не кончится — за годы работы в больнице я научилась управляться с упертыми людьми. Договорились?

— Договорились… — бледно улыбнулась Лидия, чуть сжимая мою руку. Думаю, не ошибусь, если предположу, что услышала в ее голосе облегчение. Судя по всему, она, и верно, неосознанно ищет поддержку со стороны, потому как от ее дорогого Эдуарда вряд ли можно ожидать хоть какого-то содействия.

— Вот и хорошо.

Мы шли по дороге менее получаса, причем далеко не самым быстрым шагом, но очень скоро стало ясно, что за столь непродолжительное время наша пара спасенных пленников уже по-настоящему вымоталась. Лидию в ее нынешнем состоянии можно понять, а вот Эдуард, будь его воля, с удовольствием избавился бы от своего дорожного мешка, в котором находились небогатые пожитки этой парочки. Как это ни печально, но такими темпами мы далеко не уйдем, и уж тем более вряд ли сумеем оторваться от погони.

Радует хотя бы то, что день обещал быть не только жарким, но и ясным, на небе ни облачка, а солнце заливало своими лучами все вокруг. Голоса птиц, жужжание насекомых, запах свежей листвы — все это на какое-то время давало ощущение безопасности. На дороге тоже все спокойно, если не считать того, что у нас под ногами то и дело сновали ящерки, несколько раз дорогу переползали змеи (причем некоторые из них были немалой длины), по ветвям деревьев скакали зверьки, отдаленно напоминающие белок, да и в придорожных кустах мы не раз замечали каких-то зверей. К счастью, никто из них не сделал попытки напасть на нас.

— Давайте отдохнем немного… — наконец произнесла Лидия. Судя по ее тяжелому дыханию, без передышки она вряд ли сумеет пойти дальше. Однако Эж и сам остановился, прислушиваясь к окружающим звукам, а потом обернулся к нам.

— Сзади кто-то едет.

— Нас догоняют?.. — испугано спросила Лидия.

— Не думаю. Скорей всего, это кто-то из здешних крестьян не успел вчера вовремя отправиться из Тарсуна в свою деревню, и потому решил не рисковать понапрасну, остался там на ночь. В обратную дорогу пустился с утра пораньше, как только рассвело, и когда дорогу можно считать сравнительно безопасной.

— Что делать будем?

— Попробуем напроситься в попутчики.

— А если они уже знают о нашем побеге? Храмовники наверняка подняли на уши весь город!

— Не думаю. Прежде всего, нас сейчас если и ищут, то по другой дороге — что ни говори, но здесь только одна дорога связывает Тарсун с остальным миром. Вряд ли кто-то предположит, что мы рискнули отправиться туда, где мало кто ходит, и где, по-сути, нет пути к обжитым местам. К тому же для начала нас попытаются отыскать без излишнего шума, втихую, своими силами, не привлекая к этому делу излишнего внимания, так что о приметах подозреваемых пока что не станут сообщать всем и каждому. Да и те люди, кто нас сейчас догоняют, должны были выехать из городка рано утром, а о том, что ночью произошло в Храме Величия, наверняка известно еще не всем городским стражникам.

Эж оказался прав, и очень скоро мы увидели телегу с лошадью, подле которой шли трое мужчин, судя по одежде — крестьяне. Если принять во внимание, что телеге не было ничего, кроме соломы, то можно с уверенностью предположить, что Эж прав — вчера эти люди привезли в Тарсун какой-то груз, задержались в храмовом городке, а сейчас налегке возвращаются домой. На нас мужички глядели насторожено — неизвестно, кого можно встретить на лесных дорогах. Когда же Эж попросил подвезти нас до деревни — мол, войдите в положение, бабе идти тяжело! то крестьяне явно не горели желанием оказывать помощь незнакомцам. Все уладилось после того, как в натруженные ладони мужчин упали медные и золотые чешуйки, после чего Лидии разрешили лечь на солому, а Эдуард уселся рядом без всякого разрешения. Не скажу, что подобное поведение незнакомца понравилось мужчинам, но возражать они не стали.