старообрядцами восходит, вероятно, к Дурнову (члену кружка петрашевцев, который перестал существовать в 1848 году), возможно, к декабристам, и вне всякого сомнения – к Герцену и всему лондонскому кружку эмигрантов. Герцен еще в 1851 году считал возможным то, что из раскольничьих скитов выйдет народное движение национального и коммунистического характера», – пишет М. Саркисьянц. Автор цитирует выдержки из статей Герцена в «Колоколе», обращенных к староверам, «в клевету гонимым»: «Нет, ваша… церковь не выше их образованием… только ниже их жизнью. Их убогие… иноки делили все страдания народа, но не делили награбленной добычи. Не они помазывали миром петербургских царей, не они проповедовали покорность помещикам, не они кропили войска, благословляя на неправые победы».

С 1862 года начался выпуск специального приложения к «Колоколу» для старообрядцев, – «Общее вече», где Николай Огарев писал, что революционную интеллигенцию и старообрядцев объединяет стремление создать царство правды на земле.

Старообрядческую тему в «Колоколе» курировал Василий Иванович Кельсиев, дворянин с кавказскими корнями, работавший бухгалтером в Русско-американской компании, а в 1859 году явившийся в британское консульство за политическим убежищем. В I860 году он опубликовал собрание русских правительственных документов о старообрядцах «для объединения усилий во имя революции». В Лондоне его опекает поляк-эмигрант Артур Бенни; вскоре Кельсиев переезжает из пригорода на Олбани-стрит.

Как пишет Е. Л. Рудницкая, «в октябре 1863 года в Архангельской области распространилось воззвание «К русскому народу», написанное славянскими буквами и названное местными жителями молитвой… книготорговец Бергер, связанный лично с Герценом, прислал из Стокгольма эту прокламацию на имя местного купца Руста». «Молитва» была адресована не только деревенским жителям: Руст «раздавал ее русским промышленникам». Более того, в октябре 1861 года Кельсиев договаривается с главой католической (!) миссии в Европе С. Джунковским о создании типографии в Гаммерфесте: этот порт был удобен для распространения литературы, так как «сюда каждое лето ходят с хлебом беломорцы, почти все – беспоповцы поморского согласия».

В 1862 году Кельсиев прибыл в Россию с паспортом на имя турка Василия Яни, вместе с ним в Москве оказывается Артур Бенни. Их деятельность по изготовлению листовок «Русская правда» в романе Н. С. Лескова «Некуда» изображена иронически. Однако главной целью Кельсиева являются не проклмации, а встречи с раскольниками. В Лондон он возвращается с триумфом, закатывая банкет по случаю юбилея «Колокола».

Между тем исторические изыскания кавказца с турецким паспортом находят признание в консервативном «Русском вестнике». Кельсиеву только этого надо: он отправляется на юг России, привозит в Лондон донского атамана-раскольника Гончарова, которого знакомят не только с Герценом, но и с министром иностранных дел Франции Э. Тувенелем. Затем Кельсиев и Гончаров создают колонию близ Константинополя, и «турецко-подданного» историка раскола делают атаманом. Более прозорлив старообрядческий епископ Пафнутий (Овчинников): после встречи с Герценом в Лондоне он запрещает своей пастве вступать в отношения с лондонскими безбожниками.

Безбожник Кельсиев маскируется под христианина. Он говорит старообрядцам в Добрудже в 18б4году: «Христолюбивое воинство наше пойдет на Москву, выборных от народа на Земский Собор скликать… за землю святорусскую, за народ… Божий… Чтобы досталась народу Земля и Воля… Чтобы царствовала своя правда, а не чужая кривда… Ибо за ближних своих душу покласть… Казенная мироедная власть проходит, мирская народная приходит, иностранная исчезнет, святорусская наступает…».

По оценке М. Саркисьянца, старообрядческий проект был не побочным, а системообразующим у «радикально-либеральных» эмигрантов. Он отмечает, что проекты опорных точек «Земли и Воли» географически совпадали с местами концентрации староверческого населения, а первоначальная «Земля и Воля» (1861) «была создана по аналогии с первой церковной организацией староверов-поповцев – т. е. с одним центром в Российской империи, вторым же – за границей, в Лондоне, вокруг Герцена».

Александр Михайлов, руководивший петербургской структурой «Народной воли», несколько лет прожил в Саратовской губернии среди староверов-беспоповцев, и там «не только сделался даже внешне неотличим от своих новых собратьев, усвоив их образ жизни и мировоззрение, но также снабжал коллег-революционеров старообрядческими текстами, чтобы тем было откуда черпать аргументы». Вера Фигнер писала в мемуарах, что «специальной группе в составе Народной Воли было поручено, под видом «христианского братства», вести антиправительственную пропаганду среди староверов и сектантов, используя религиозные аргументы».

Мы уже упоминали о том, кто для Михайлова был самой авторитетной личностью в подполье. М. Саркисьянц подтверждает это лишний раз: «Марк Натансон, один из старейших социалистов-революционеров, говорил о старообрядцах и сектантах как о союзниках революции».

В 1867 году Кельсиев добровольно сдается на границе русским властям, пишет покаянную «Исповедь», в которой отказывается от нигилизма, и получает возможность продолжить свою публицистическую деятельность в правой прессе – в том числе у Каткова. После этого «нигилисты», негодуя, прерывают контакты с ним. В отличие от непосвященных, Герцен их сохраняет: более того, когда в Россию, с посещением Москвы и Киева, на полгода (!) отправляется экс-парламентарий Чарльз Дилк (накануне издавший книгу «Greater Britain»), он получает рекомендации от Герцена к Кельсиеву. Сэру Чарльзу Дилку так необходимо получить контакты с «передовыми людьми» в России, что он специально заезжает в Женеву, где в тот момент находится Герцен.

Принцип перевертыша

Период премьерства Бенджамина Дизраэли совпадает с резкой поляризацией российской периодической печати на два лагеря. Как левым, так и либералам противостоит романтическое экспансионистское течение, крепнущее на фоне успехов России в турецких войнах. Этот, казалось бы, вполне естественный процесс вовлекает, однако, обученных в Лондоне «перевертышей».

«Вся цель и идеал славянства состоит в том, чтобы слиться во что бы то ни стало воедино; слиться в один народ, возыметь один язык, одну азбуку», писал Василий Кельсиев в путевых заметках на страницах «Голоса», называя задачу общеславянского союза «первоочередной политической целью». В том же контекст неожиданно вплетается вроде бы совсем иная тема – о взаимоотношениях евреев и славян.

Именно Кельсиев под псевдонимом «Вадим» был автором перевод Пятикнижия на русский язык, изданного в Лондоне в 1860 году, упреждая выход в свет готовившейся тогда синодальной редакции. Смысл этой миссии вполне поняли в «Русском вестнике», ознакомившись с текстом: «Цель г. Кельсиева, которую он поставил себе при издании перевода Библии, состояла в том, чтобы чтимое сотнями миллионов людей за неприкосновенную святыню слово Божие низвести на степень лёгкого и занимательного чтения». В предисловии Кельсиева пояснялось, что говорилось, что произведенное в переводе «исправление» имен собственных на иудейское написание (Моисей – Моше, Вифлеем – Бет-Лахм), а самого текста – на разговорный язык было предназначено не только для «модернизации» языка богослужения, но и для «прений и изучения еврейского языка».

Примечательно, что в 1867 году панславизмом увлекается и Бакунин. Его участие в Славянском съезде в Москве столь же изумляет