Монк хотел было возразить, но вспомнил, чем кончилась вражда Эстер с доктором в лечебнице, и на него нахлынуло вдруг теплое чувство при мысли, что они с Эстер теперь товарищи по несчастью.

– Да, возможно, – согласился он.

– Я еду на Куин-Энн-стрит и все ей расскажу. – Ивэн одернул китель. – Пока меня не отстранили от дела окончательно и не запретили там появляться.

Монк поднял глаза.

– Спасибо…

Ивэн взмахнул на прощанье рукой – жест скорее исполненный отваги, нежели надежды – и вышел, оставив инспектора наедине с остатками завтрака.

Некоторое время Монк сидел, уставясь в стол, а потом вдруг всплыло воспоминание. Он увидел перед собой совсем другой стол посреди обставленной со вкусом комнаты, зеркала в позолоченных рамах, вазу с цветами. Но горестное чувство нависшей над кем-то опасности и собственного бессилия было точно таким же, как сейчас.

Это был дом его наставника, чей образ возник с такой ясностью, когда он ждал Киприана возле клуба на Пикадилли. Финансовый крах и скандал в обществе, которого наставник юного Монка не смог пережить… А женщина с некрасивым заплаканным лицом, замеченная им недавно во время похоронной процессии, конечно же, напомнила ему тогда убитую горем жену наставника.

Монк вспомнил, как давным-давно, сидя за тем, другим столом в другом доме и задыхаясь от собственного бессилия, он поклялся найти оружие против грязных мошенников, спровоцировавших эту трагедию, и покарать несправедливость. Вот почему он бросил мысли о коммерции и пошел работать в полицию.

Полиция. Он был самоуверен, предан своему делу, талантлив, карьера его была стремительна, его никто не любил, но им восхищались… И вот теперь у него не осталось ничего – даже приобретенного с годами мастерства, память о котором он ныне утратил.

– Что? – переспросила Эстер, когда она с Ивэном встретились в рабочей комнате миссис Уиллис. Спартанская обстановка помещения и религиозные тексты в рамках были уже хорошо знакомы Эстер. Зато принесенная Ивэном новость ее потрясла. – Что вы сказали?

– Монк отказался арестовать Персиваля и выложил Ранкорну все, что думает по этому поводу, – объяснил Ивэн. – После чего, конечно, Ранкорн уволил его из полиции.

– Что он собирается делать? – Эстер была испугана. Слишком живы были в памяти ее собственные страх и беспомощность. Она ни на минуту не забывала, что и на Куин-Энн-стрит работает лишь временно. Леди Беатрис не так серьезно больна, а теперь, после ареста Персиваля, наверняка успокоится и пойдет на поправку в ближайшие дни. Во всяком случае, если вина лакея для нее несомненна. Эстер взглянула на сержанта. – Куда он теперь сможет устроиться? Семья у него есть?

Несколько секунд Ивэн глядел в пол, потом поднял глаза.

– Родных у него в Лондоне нет, да я и не думаю, чтобы Монк обратился за помощью к родственникам. Я не знаю, что он будет делать. – Джон развел руками. – Он ничего не умеет, кроме сыска, и ничем больше не интересуется. Его талант именно в этом.

– А еще кто-нибудь, кроме полиции, нанимает сыщиков? – спросила Эстер.

Ивэн улыбнулся, в глазах зажглась и тут же погасла надежда.

– Если заниматься частным сыском, нужно еще на что-то жить, прежде чем завоюешь себе репутацию. Все это очень сложно.

– Наверное, – нехотя согласилась Эстер, но мысль свою явно не отбросила. – Ну а сейчас – что мы можем сделать для Персиваля?

– Вам лучше поговорить об этом с самим Монком. Сюда ему теперь путь закрыт. Может быть, леди Мюидор отпустит вас после полудня?

– Я еще ни разу не обращалась к ней с такой просьбой. Так что, скорее всего, отпустит. А где мы с ним можем встретиться?

– На улице холодно. – Ивэн глянул в единственное узкое окно, выходящее на квадратный участок газона и лавровые кусты. – Как насчет кондитерской на Риджент-стрит?

– Отлично. Я отпрошусь у леди Мюидор немедленно.

– А что вы ей скажете? – быстро спросил он.

– Солгу, – без колебаний ответила Эстер. – Скажу, что мне необходимо отлучиться по семейным обстоятельствам. – Она состроила лукавую гримаску. – Если она к чему-либо и отнесется с пониманием, то именно к семейным обстоятельствам.

– Семейные обстоятельства? – Леди Беатрис отвернулась от окна и с тревогой взглянула на Эстер. – Примите мои соболезнования. Кто-нибудь заболел? Я могу рекомендовать вам знакомого доктора, хотя… да. У вас наверняка есть знакомства среди докторов.

– Благодарю вас, вы очень заботливы. – Эстер почувствовала себя виноватой. – Но в семье у меня все здоровы. Речь идет об утрате места, а это зачастую приводит к денежным затруднениям.

Впервые за последние несколько дней леди Беатрис была полностью одета и хотя и не показывалась еще в гостиной, но уже провела некоторое время с внуками – Артуром и Джулией. Лицо ее было бледно, черты заострились. Если леди Беатрис и чувствовала какое-то облегчение после ареста Персиваля, то на внешности ее это не отразилось. Держалась она напряженно, да и улыбка была натянутой.

– Мне очень жаль. Надеюсь, вы сумеете чем-нибудь помочь, хотя бы советом и добрым словом. Подчас это единственное, что мы можем сделать для близких, как вы полагаете? – Она посмотрела так многозначительно, словно ответ Эстер был для нее весьма важен. Потом вдруг, не дожидаясь, когда сиделка откроет рот, леди Беатрис направилась к туалетному столику, выдвинула ящик и принялась что-то в нем искать.

– Вы, конечно, знаете, что полиция забрала Персиваля? Мэри говорит, его арестовывал не мистер Монк. Интересно почему? Вы ничего не знаете, Эстер?

Сказать правду означало бы признаться в тайных связях с полицией, поэтому Эстер решила солгать.

– Понятия не имею, ваша светлость. Возможно, он уже занят другим расследованием и прислал взамен кого-то другого. В конце концов, я полагаю, следствие так или иначе закончено.

Пальцы леди Беатрис замерли, и она выпрямилась.

– Полагаете? Вы имеете в виду, что следствие может быть и продолжено? Что же им еще нужно? Персиваль виновен, разве не так?

– Не знаю. – Эстер постаралась произнести эти слова как можно проще. – Судя по всему, они пришли к такому выводу, иначе бы его не арестовали. Но пока суд не сказал своего окончательного слова, нельзя быть ни в чем уверенным.

Леди Беатрис застыла в напряжении.

– Его повесят, не так ли?

Эстер почувствовала дурноту.

– Да, – тихо согласилась она. – Это вас тревожит?

– Нет, да и с чего бы? – воскликнула леди Беатрис с неожиданным пылом. – Он же убил мою дочь!

– И все же тревожит? – Грех было упускать такую возможность. – Но ведь следствие закончено, не так ли? Неужели у вас остались какие-то сомнения, задние мысли?..

Леди Беатрис все еще стояла неподвижно, пальцы ее перебирали шелк и кружева в выдвинутом ящике.