«Страусы» возвышались над толпой, грозно поводя пулеметами из стороны в сторону. Механические существа, управляемые изнутри дубликатами, внушали уважение и страх.

Я выбрался за периметр площади и, не отпуская Анни, заскочил в ближайшую лавку. Хозяин – пожилой мужчина – стоял в дверях, не до конца понимая, что происходит вокруг.

– Быстро закрывайте двери и ставни. Сейчас тут будет горячо! – предупредил я.

Он послушался без возражений, сообразив, что так будет лучше.

В лавке торговали сладостями. Я, не раздумывая особо, посадил Анни на высокий стул и вручил ей коробку с конфетами.

– Угощайся, только не переедай! А то мама будет ругаться!

– Она и так будет ругаться, – разумно предположила девочка. – Пегги тоже любит конфеты!

– Тогда угости и Пегги, – разрешил я.

Хозяин лавки тем временем запер двери и задвинул изнутри тяжелый засов. Решетки на окнах защищали от проникновения извне, но против «страусов» они не выдержат, это я прекрасно понимал. По поводу нашего с Анни пребывания в лавке вопросов у хозяина не возникало. Казалось, он даже рад, что не остался в столь сложной ситуации в одиночестве.

– Вам лучше укрыться в дальней комнате, – посоветовал я. – Там безопаснее. И возьмите девочку с собой. Где ход на второй этаж?

– Вон та дверь, – указал хозяин. – Можно выбраться на чердак, оттуда на крышу.

– Присмотрите за девочкой, она потерялась и чуть не погибла. А мне нужно решить кое-какие дела.

– Не волнуйтесь. С девочкой все будет в порядке.

– Я заберу ее позже… если же не вернусь, отыщите ее мать.

На крышу я легко выбрался, как и сказал хозяин лавки, через чердак. Крыша оказалась покатой, но не скользкой, и удержаться на ней я мог без особых сложностей. Главное, она примыкала к крышам соседних домов, и я беспрепятственно перебрался туда, откуда лучше просматривалась площадь.

Ситуация там складывалась не в пользу императора. «Страусы» окружили кортеж, готовые в любую минуту изрешетить всех и каждого, но пока ожидали, ничего не предпринимая. Все выходы с площади также оказались заблокированы людьми Серафимова. Каждую улочку, каждый проулок охраняли по несколько «страусов» и дубликатов с оружием.

Теоретически у толпы был шанс на прорыв. Если бы все разом двинулись в одном направлении, то даже «страусы» не сумели бы остановить людей. Но никто не хотел рисковать и идти первым на верную смерть. Толпа замерла, боясь лишний раз шевельнуться. Все ждали, как будут разворачиваться события.

Со стороны императора и князя тоже не наблюдалось движения. Тент скрывал от моего взора происходящее внутри.

Я понимал, что долго такая ситуация сохраняться не может и с минуты на минуту начнется изрядная заварушка. Император – не тот человек, который способен сдаться без боя. А Серафимов сжег все мосты за спиной и тоже не отступит, пока не победит или не погибнет. Люди же на площади – заложники ситуации. В любом случае жертвы неизбежны.

– Ваше императорское величество! – Голос Ульбрехта Серафимова в репродукторе зазвучал ехидно. – Покиньте ваш мехваген, не задерживайте граждан! У вас нет выбора. Или через минуту я отдам приказ, и вас вытащат насильно! Решайте же, как вам больше по душе?

Позор, какой позор для императора, и я стал невольным участником этого. Единственный адекватный ответ для Карла Александровича – уничтожить всех заговорщиков до последнего.

– Отсчет идет, – напомнил Серафимов. – Осталось полторы минуты…

На крыше отеля что-то гулко взорвалось, и тут же все вновь затихло. Ни выстрела, ни крика. Интересно, что там с Семеновым?..

– Минута, время на исходе!

Шторки на мехвагене не шевелились. Казалось, пассажиры уснули на своих сиденьях. Император и великий князь, что же вы предпримете?

– Тридцать секунд. Ваше решение?

Дверца мехвагена распахнулась, и из машины, тяжело ступая, выбрался великий князь. Я видел его лишь вчера, но подумал, что за эти несколько часов он постарел минимум вдвое.

Подслеповато щурясь, князь оглядел площадь, с любопытством рассматривая боевых «страусов», а потом резко махнул рукой и крикнул, неожиданно громко в наступившей тишине:

– Сын, действуй!

В ту же секунду рядом с ним появилась, словно из ниоткуда, знакомая фигура. Я даже не понял, из какого мехвагена он вылез. Слияние полностью завершилось, и Костас внешне вновь стал самим собой, но я был уверен, что внутренне Костас изменился основательно. Кто сейчас руководит его телом: чужак или человек?

– Зови их, зови их всех! Договор вступает в силу. Выбора нет… – Голос великого князя наполняла скорбь.

Костас кивнул и достал из кармана пиджака некий предмет. Оттуда, где я находился, я не мог видеть, что именно он держат в руках.

Серафимов заволновался:

– Ваше время вышло! Без фокусов!

Костас подбросил предмет в воздух. Куб, такой же, как у Зоммера, только меньше размером.

И тут же откуда-то раздался выстрел, а следом еще и еще. Второй стрелок! Значит, я лишь отвлекал внимание, а настоящий убийца выжидал нужный момент. Князь пошатнулся и тяжело упал на брусчатку площади. Но не он был основной целью. Неизвестный размеренно и методично обстреливал мехваген, в котором укрылся император. Каждое попадание оставляло изрядную дыру в корпусе.

Проверить, жив ли император, никто уже не успел.

Куб, подброшенный Костасом, вопреки всяческим законам физики, завис над землей и внезапно словно бы взорвался изнутри, расширяясь во все стороны, как чернильное пятно.

Воздух вокруг него дрожал, но пятно все увеличивалось в размерах, пока не сравнялось габаритами с небольшим домом.

И тут же из пятна на площадь полезли жуткого вида существа.

– Огонь! – закричал Серафимов. Даже непробиваемый революционер пребывал сейчас в панике.

Пулеметы «страусов» заработали, но видимого вреда существам не причиняли, и пятно прохода никуда не делось, из него все лезли и лезли новые твари.

Вдруг, словно по команде, они подняли вперед короткие палки, напоминавшие мой «дырокол», и слаженно выстрелили. Залп был ужасен. Энергоразряды валили без разбора всех вокруг, даже железные «страусы» остановили свой ход, будто споткнувшись, и замерли на месте.

Через минуту, когда удалось оценить ущерб, произведенный этим залпом, многие завыли от дикого, всепоглощающего страха. Площадь выглядела как поле боя. Оторванные конечности валялись повсюду, тела погибших еще слегка дымились. Словно гигантская коса прошлась по площади, унеся жизни сотен людей.

Уцелевшие горожане бросились врассыпную, и никто их не преследовал.

Костас поднял князя на ноги. Тот еще был жив, но стоял с трудом, опираясь на руку сына.