— Смотрите! — неожиданно закричал Николас. — Вон там, за окном!

— Что? — Милли молниеносно обернулась. — Что там такое?

За окном плыли бесформенные белёсые сгустки.

— Там ничего нет, — она обернулась и посмотрела на Николаса. — Вам что-то показалось?

— Скорее всего, да… — он потёр виски кончиками пальцев.

— А что это было?

— Честно говоря, я даже не успел толком разглядеть. Что-то тёмное.

Милли, покряхтывая, встала и, подойдя к окну, пристально вгляделась в пушистое марево.

— Ничего там нет, — проворчала она. — Мы только что разговаривали о моряках, вот и разыгралось воображение.

— Нет, так нет, — Николас потянулся за сигаретами.

Раздался жуткий, истошный крик. Николас резко обернулся — Милли пятилась назад, показывая пальцем на оконное стекло. Её всю трясло.

— Что? — обречённо выкрикнул он.

— Там… — губы Милли мелко дрожали, зубы стучали друг о друга. — Там…

— Что «там»? — раздражённо бросил Николас.

— Я видела это… Видела…

— Что видели? — он подскочил к ней, взял за плечи и сильно встряхнул.

— Моряка! Душу моряка! Фигура в чёрном балахоне! Лицо бледное, как у мертвеца… И глаз… нет….

— Да успокойтесь же вы, наконец! — Николас бросился к комоду и налил из графина воды. — Вот… выпейте. И успокойтесь. Возможно, вам это тоже… привиделось.

— Не-е-ет! — зубы Милли выбивали замысловатый ритм о край стакана. — Не-е-при-и-ви-и-е-е-лось…

— Почему вы решили, что там нет глаз?

— Там были черные провалы! Хотя… нет… я не уверена… Лицо этого чудовища было наполовину скрыто капюшоном…

— Значит, всё-таки монашеское одеяние… В таких одеждах вы видели мёртвых моряков?

— Да-а-а…

— Успокойтесь, — Николас ещё раз крепко сжал её плечи. — Успокойтесь, прошу вас. Возможно, это — плод чрезмерной фантазии.

— Но вы тоже ЭТО видели! — взвизгнула Милли.

— Я же говорил вам, что не успел толком ничего рассмотреть…

— Какая разница? — психоз захлестнул домработницу окончательно. — Это было то самое чудовище! Оно…

— Тише! — неожиданно перебил Николас и зажал ей рот рукой. — Тише, говорю!

В гостиной воцарилась тишина. Такая же осязаемая и плотная, как и туман за окном, только не имеющая цвета. И в этой густой бесцветной завесе Николас и Милли услышали странный звук. Крайне неприятный — скрипучий, повизгивающий, одним словом, сильно действующий на нервы. Словно кто-то водил пальцем по мокрому стеклу.

Милли тихонько замычала.

Николас вопросительно на неё посмотрел, и она легонько покачала головой.

— Будете молчать? — шёпотом спросил он.

Она моргнула, и Николас отнял ладонь от её губ. Звук продолжал поскрипывать и посвистывать совсем рядом.

— На кухне, — прошептала Милли.

Николас кивнул. Стараясь не шуметь, он на цыпочках направился к выходу. Когда он дошёл до порога, звук неожиданно прекратился. Николас застыл в дверном проёме, обернулся и вопросительно посмотрел на Милли. Та недоуменно пожала плечами.

Крадучись, словно кошка, Николас исчез в коридоре. Буквально через мгновение из кухни донёсся его зычный крик:

— О, дьявол!

25 августа. Чуть позже

Не помня себя от страха, Милли со всех ног бросилась в коридор. Воображение рисовало ей самые страшные картины, которые только могли представиться. Ей уже чудилось, что мистер Николас, распростёрся на полу в луже крови, зловещая фигура в чёрном монашеском балахоне склонилась над ним. Чудовище злобно рычит, и когда появляется Милли, поднимает голову. Женщина видит окровавленный рот, перекошенный в жуткой, зияющей рваной раной ухмылке…

Но… когда она вбежала на кухню, мистер Николас был жив. Он стоял у запотевшего, окутанного туманом окна и что-то разглядывал.

— Что произошло? — выдохнула женщина.

Николас медленно повернул голову и поднял тяжёлый взгляд. Ничего не сказав, он кивнул на окно. Милли пригляделась, но ничего не заметила.

— Не понимаю… — честно призналась она.

Николас протянул руку и ткнул пальцем в нижнюю часть окна. Милли пригляделась — да, действительно, на стекле с внешней стороны было что-то написано.

— Я… я… не понимаю, — она виновато посмотрела на Николаса.

— Попробуйте прочитать наоборот.

Милли попробовала. И почувствовала, как затряслись не только руки и ноги, но и все остальное.

На стекле женским почерком было выведено женское имя.

Джина.

25 августа. Ещё позже

— Господи, что это? — Милли перекрестилась.

— Имя, — хмыкнул Николас.

— Но почему Джина? — домработница растерянно захлопала глазами. — Почему не Дженни?

— Потому что приходила Джина.

— Но ведь её не существует! — глаза Милли округлились так, что Николасу показалось, будто они выскочат из орбит. — Вы же говорили, что ваша жена сделала какую-то операцию или загримировалась и стала выглядеть моложе. Но при этом она продолжала оставаться Дженни! Она назвалась Джиной для того, чтобы сбить вас с толку!

Николас снова усмехнулся, но промолчал.

— А сейчас появляется настоящая Джина! Простите меня, мистер Николас, но я ничего не понимаю!

— Я и сам бы хотел все это понять, — Николас поскрёб в затылке. — По крайней мере, из надписи следует, что Джина действительно существует. Или, это — её фантом.

— Кто?

— Фантом. Дух, призрак, или как там угодно. В силу каких-то обстоятельств он материализовался, поэтому мы оба увидели его. И оставил свою, так сказать, визитную карточку.

— Но такого не бывает!

— Почему? — Николас удивлённо посмотрел на женщину. — Почему не бывает? Вы же сами говорили, что в жизни случается всякое. И призраки существуют, и души умерших моряков…

— Но… но…

— Надпись на стекле существует? — неожиданно рявкнул Николас.

— Да, — испуганно пролепетала женщина.

— Так что же вам ещё нужно?

— Мне… мне необходимо Распятие! — неожиданно твёрдо заявила Милли.

— Где оно у вас?

— Распятие тут не поможет, — поморщился Николас. — Тут надо что-то другое…

— А что?

— Пока не знаю…

Он начал осматривать кухню в поисках того, что может пригодиться. Милли с нетерпением переминалась поодаль и кусала губы.