— Нам завтра рано вставать, мадам Пилот, так что давай ложиться.

— Я, наверное, посплю здесь.

Люси подняла пульт и выключила телевизор.

— В одежде?

Она пожала плечами.

— Если успеем в аэропорт к девяти, позвоню в «Кирби» оттуда.

— А если они откажутся нас принимать?

— Скажу, что уже в пути. В Нью-Йорке сейчас у власти республиканцы. Если понадобится, обращусь за помощью к моему другу, сенатору Лорду, а уж он выведет на тропу войны мэра и председателя комиссии по здравоохранению. Не думаю, что администрации «Кирби» это нужно. Лучше уж принять таких гостей, как мы.

— У них там, случайно, нет ракет «земля — воздух»?

— Есть. Их называют пациентами, — сказала я, и мы рассмеялись.

Впервые за несколько последних дней.

Не знаю почему, но спала я хорошо и проснулась только в шесть утра, когда зазвонил будильник. Раньше мне редко удавалось уснуть до полуночи, и теперь я восприняла сон как намек на исцеление, на некое возрождение, в котором отчаянно нуждалась. Депрессия была покровом, через который начала просвечивать надежда. Я собиралась сделать то, что отвечало бы ожиданиям Бентона, то, что он понял бы и одобрил. Я собиралась сделать это не для того, чтобы отомстить за него.

Бентон всегда стремился защитить других: Марино, Люси, меня. И от меня он ждал бы того же: чтобы я защитила жизни тех, кого знаю и кого не знаю, тех, кто, ни о чем не догадываясь, работал в больницах и снимался в рекламных роликах и кто был приговорен к ужасной смерти чудовищем, в чьих глазах их красота воспламенила зависть.

Люси отправилась на пробежку, и, хотя мне не очень нравилось, что она одна, я успокаивала себя тем, что у нее с собой пистолет. Мы не могли допустить, чтобы жизнь остановилась из-за того, что Кэрри сбежала из психбольницы. Уж лучше умереть, продолжая жить по-прежнему, чем затаившись от страха.

— Надеюсь, там все тихо? — спросила я, когда моя племянница вернулась и нашла меня в кухне.

Люси села к столу. Пот катился по ее лицу и плечам, и я бросила ей полотенце. Она сняла кроссовки и носки, а мне на память снова пришел Бентон. Он всегда приходил сюда после утренней пробежки и делал то же самое. Ему нравилось здесь, нравилось навещать меня, прежде чем удалиться к себе, принять душ, переодеться и погрузиться в работу.

— Пара человек прогуливают своих собачек в Уиндзор-Фармс. В нашем квартале никого. Я спросила парня на посту, не заметил ли он чего странного, и он сказал, что нет. Никто не вызывал такси для доктора Скарпетта, никто не заказывал пиццу, никто не звонил и не пытался проникнуть в дом.

— Рада слышать.

— Это все чушь. Не думаю, что Кэрри занималась бы такой ерундой.

— Тогда кто? — удивленно спросила я.

— Не обижайся, но есть немало других, кто хотел бы подергать тебя за нервы.

— Пожалуй, немалая часть тех, кто побывал за решеткой.

— И не только они. Например, те адепты Христианской науки, у которых умер ребенок. Им ведь вполне могло прийти в голову попугать ненавистного патологоанатома, верно? Прислать такси или мусорный контейнер, позвонить рано утром в морг. Бедняга Чак. Чего тебе не хватало, так это нервного ассистента, который уже боится оставаться в здании один. Парень может не выдержать и уйти. Так что это все чушь. Изощрения мелкого, отравленного ненавистью и злобой ума.

Почему-то раньше мне это и в голову не приходило.

— Чаку все еще звонят?

Она посмотрела на меня поверх чашки. Солнце за окном походило на апельсин, поднимающийся над затянутым серой дымкой горизонтом.

— Сейчас узнаю.

Я подняла трубку и набрала номер морга. Чак ответил без промедления.

— Морг, — нервно произнес он.

На часах еще не было семи, и он, наверное, был там совсем один.

— Доктор Скарпетта.

Он облегченно выдохнул.

— Доброе утро.

— Чак, что с теми звонками? Не прекратились?

— Нет, мэм.

— И по-прежнему ничего не говорят? Вы вообще слышите хоть какие-то звуки?

— Иногда мне кажется, что я слышу шум машин. Возможно, звонят с платного телефона.

— Есть идея.

— Отлично.

— В следующий раз, когда вам позвонят, скажите: «Доброе утро, мистер и миссис Куин».

— Что? — растерянно спросил Чак.

— Просто скажите это. У меня есть предчувствие, что звонки прекратятся.

Я повесила трубку и повернулась к Люси.

— Туше! — рассмеялась она.

После завтрака я вернулась в спальню, потом прошла в кабинет, решая, что взять с собой. В последнее время меня повсюду сопровождал алюминиевый кейс, и отказываться от неизменного спутника у меня не было никаких оснований. Я взяла также слаксы, рубашку, туалетные принадлежности и положила в сумочку «кольт». Мне нередко приходилось носить оружие, но раньше я и не подумала бы взять револьвер в Нью-Йорк, где за это запросто и без вопросов отправили бы в тюрьму. В машине я сообщила об этом Люси.

— Ситуационная этика. Лучше попасть за решетку, чем быть убитым.

— Вот и я так подумала, — ответила доктор Скарпетта, в недавнем прошлом законопослушный гражданин.

Чартерная вертолетная служба располагалась чуть западнее Ричмондского аэропорта, где несколько крупных компаний имели собственные терминалы. «Белл джетрейнджер» стоял в ангаре, и, пока Люси оформляла полетный лист, я, воспользовавшись любезностью одного из служащих, позвонила в администрацию судебно-психиатрического центра «Кирби».

Директор, женщина-психиатр по имени Лидия Энсор, начала разговор с большой осторожностью, однако прервала меня, когда я пустилась в объяснения.

— Мне хорошо известно, кто вы. Я полностью в курсе нынешней ситуации и окажу вам все возможное содействие, хотя не вполне понимаю, что вас интересует, доктор Скарпетта. Вы ведь главный судебно-медицинский эксперт штата Виргиния, не так ли?

— Так. К тому же я консультирую в качестве судебного патологоанатома ГОР и ФБР.

— Понимаю. Со мной уже связывались и предупреждали о вашем визите. — Похоже, мой ожидаемый приезд действительно стал для нее малоприятным сюрпризом. — Итак, вам нужна информация, имеющая отношение к одному из ваших дел? Точнее, к кому-то, кто уже умер?

— Доктор Энсор, в настоящий момент я пытаюсь связать ряд дел, и у меня есть основания подозревать, что Кэрри Гризен так или иначе, прямо или косвенно, вовлечена в них. Не исключено, что она была вовлечена в них еще тогда, когда находилась в вашем учреждении.