Я отступила еще на пару шагов, опасаясь, что звукозаписывающую петличку, укрепленную на завязке моего плаща, зашкалит. Я была заинтересована в получении качественной звукозаписи признательных показаний Бабы-Яги.

– А я не миллионерша какая-нибудь, я медсестрой работаю, и моей зарплаты на все теткины причуды не хватало! – кричала Наталья. – Да, я перестала покупать ей дорогущие импортные препараты, но зато я давала ей наши отечественные лекарства, простые, проверенные временем и недорогие! Их принимают многие миллионы больных стариков!

– Превращаясь в результате в немногие тысячи, – пробормотала я. – Так или иначе, но Анна Ивановна умерла, и Нина Горчакова искренне считала вас виновной в ее смерти.

– Дура! – выдохнула она.

Я предпочла думать, что это было сказано не обо мне, и заметила:

– О покойных плохо не говорят. Скажите лучше, как случилось, что во время беседы с Ниной вы схватились за нож?

– Да он уже был у меня в руке, нож этот! Я колбасу резала! – навзрыд выкрикнула Наталья. – Я же к этой дуре не просто так, а с гостинцами пришла, с колбаской, с водочкой! Думала, посидим, как нормальные люди, поговорим и все уладим!

– Вот и уладили! – криво усмехнулась я. – Саданули Нину ножом, ужаснулись содеянному и пустились наутек по той же укромной лесной тропинке, которой пришли от шоссе!

– С-сволочь!

И снова я предпочла думать, что ругательство прозвучало не в мой адрес.

– К сожалению, кое-кто вас видел, хотя сразу не объявился. Тайный сожитель Нины Горчаковой Антон Мухин использовал случившееся в своих интересах. Он устроил пожар, который должен был замечательным образом скрыть все следы его собственного многомесячного пребывания в доме. А тело Горчаковой сбросил в овраг. Между прочим, Нина в тот момент была еще жива!

– Так, значит, это не я убийца, а он! – обрадовалась Наталья.

– Вы первая! – напомнила я.

Она тут же перестала радоваться.

– Антон вас шантажировал, да? – почти ласково спросила я.

– Вы тоже меня шантажировали! – буркнула Баба-Яга.

– Я не в счет, я просто хотела выманить вас сюда для откровенного разговора. А вот Мухин явно вымогал у вас денег! Вероятно, именно поэтому вы начали искать возможность поскорее продать тетушкину квартиру?

– И это вы знаете? – нахмурилась Наталья.

– Получается, я знаю все! – с нескрываемым удовольствием призналась я.

– Это плохо.

– Кому как! – бесшабашно ответила я.

– Ух! – тревожно бухнула сова.

Я не обратила внимание на это птичье предупреждение, а зря!

– Больше знаешь – меньше живешь, – тихо, почти с сожалением сказала Наталья Иванова и… схватила меня за горло!

Ба-бах! – грохнула дверь.

Перед началом опасного разговора с ночной гостьей я встала так, чтобы скрытая камера видела ее лицо, сама же стояла к крыльцу задом. Теперь я не видела, что происходит за моей спиной, только слышала множественный топот, звон бьющегося стекла, треск ломающегося шифера и разноголосые крики.

– А ну, оставь ее, ведьма! – бесновато визжал Макс.

– Дюха, держись! Я иду! – мужественно басил Зяма.

Но громче всего звучало звенящее праведным негодованием сопрано мамули:

– Гражданка, немедленно прекратите душить мою дочь!

Гражданка, оторопевшая от неожиданности, душить дочь моей мамы не прекратила, а, наоборот, судорожно стиснула пальцы. Я почувствовала, что ноги отрываются от земли, а голова – от туловища, и в этот момент позади Натальи на фоне подсвеченного новогодней иллюминацией неба выросла кряжистая темная фигура. Молчаливый двойник Алена Делона коснулся шеи моей душительницы одним пальцем, и Баба-Яга мгновенно обмякла.

– Руки вверх! – подбежав к нам, с запозданием выкрикнул Поль. – Стрелять буду!

Он держал в руках электродрель, которая бог весть сколько времени лежала забытой на подоконнике кухни и нашлась лишь благодаря тому, что Смеловский содрал с окон занавески. Выглядела дрель достаточно угрожающе, но давно не действовала, так что применить ее в качестве оружия было бы затруднительно. Не говоря уж о том, что стрельба изначально не входила в число функций этого полезного электроприбора.

– Дюха, ты как? – запыхавшийся Зяма сгреб меня в охапку и слегка потряс, приводя в чувство.

– Хо-осо, – просипела я.

– Дюша! Покажись-ка! – папуля полез осматривать мое помятое горло.

– Гражданка! – возмущенно вскричала подоспевшая мамуля. – Как же вам не стыдно!

– Ей не стыдно, – ответил за Наталью, тихо лежащую на травке, мой спаситель Анатоль. – И не больно, и не холодно. Я ее временно отключил.

– Давайте свяжем эту бесноватую, пока она не очнулась! – предложил Макс, подобрав с земли несвежую простынку.

– Не трогайте ее! И разойдитесь в стороны! – послышалось со стороны дома.

С некоторым трудом – шея болела – я обернулась и увидела на крыльце Сашу. Он мелкими шагами поспешал к нам, осторожно транспортируя штатив вместе с установленной на нем камерой.

– Успеете еще связать, – ворчливо сказал оператор, установив треногу рядом с поверженной Бабой-Ягой. – Дайте я сначала закончу съемочку!

– И правда, не пропадать же добру! – тут же встрепенулся Смеловский. – Смотрите, как она лежит, как самая настоящая покойница! Варвара Петровна, вы сможете вписать в сценарий покойницу?

– Эту – да! – не колеблясь, ответила обычно кроткая мамуля.

– Молодец, Дюха! – Зяма хлопнул меня по плечу. – Холмсиха ты наша! Все-таки поставила точку в деле об убийстве!

Дзынь! – мелодично звякнул его мобильник.

– Алло! – бодро отозвался братец. – О, дорогая! Конечно, узнал! Что ты говоришь, тебе не спится? Я сейчас же организую снотворное!

Зяма спрятал телефон в карман, невнятной скороговоркой сообщил, что его призывают неотложные дела, и удалился чуть ли не бегом.

– Похоже, моя мачеха наложила на него руки! – ехидно заметил Поль. И с сожалением добавил: – Лучше бы она наложила их на себя!

– Пустяки, пацан, не парься! – ободряюще сказал парнишке Анатоль.

Я внимательно посмотрела на него, и что-то такое беспокойно ворохнулось у меня в голове, как ящерица в лопухах. Какая-то важная мысль требовала, чтобы ее непременно обмозговали… К сожалению, острослов Смеловский спугнул ее глупой шуткой.

– Холмс дошел до точки, а Ватсон до ручки! – засмеялся он.

И я благополучно забыла, о чем хотела поразмыслить.

Макс и Саша укатили рано поутру, им нужно было выходить на работу.