— Приятно видеть, что ты, так сказать, вышла из подполья, — говорит она, пытаясь изобразить искреннюю улыбку. — На самом деле я здесь с Селеной и Ханной. Вы, наверное, не помните нас всех по танцам на День Святого Валентина в прошлом году… — она заправляет прядь волос цвета электрик за ухо, и я решаю, что меня действительно беспокоит то, что она, вероятно, использует ту же краску для волос, что и Рейнджер. Что я могу сказать? Я ревнивая придурище.

— Я помню вас троих по доку, — киваю я, бросая взгляд на Рейнджера, когда он прищуривает глаза.

— Кстати, ты помнишь, как потеряла сознание на лужайке перед танцевальным залом?

Черч и близнецы появляются с новыми коробками, раскладывают их на прилавках и выгружают миски для смешивания, мерные стаканчики, венчики и лопатки. Они поглядывают в нашу сторону, но держатся на расстоянии, как будто догадываются, что задумал Рейнджер.

— Да, я помню, — отвечает Кеша, и в уголках её карих глаз появляются морщинки. — Я имею в виду, я не помню, как упала, только то, что Селена нашла меня и привела внутрь. — Она бросает на Рейнджера подозрительный взгляд. — А что? Какое это имеет отношение к чему-либо?

— Ты хоть помнишь, как вышла наружу? Послушай, я знаю, для тебя это мало что значит, но той ночью с нами кое-что случилось, и мы просто пытаемся докопаться до сути, — Рейнджер немного смягчает голос, и я вижу, как щёки Кеши заливаются румянцем. На этот раз моя очередь прищуривать глаза.

— Всё, что я помню, — как вышла на улицу подышать свежим воздухом… — начинает она и замолкает, как будто, возможно, это не первый раз, когда она пытается вспомнить, что произошло той ночью. — На самом деле, Селена выскользнула за дверь незадолго до этого, и я подумала, что если она собирается тайком выкурить сигаретку, то я тоже могу это сделать. — Кеша поднимает глаза и пожимает плечами. — Но это всё. Я помню, как вышла на улицу, а потом ничего.

— А Селена? — Рейнджер настаивает, но затем девушка, о которой идёт речь, с улыбкой направляется к нам.

— Привет, Шарлотта, — молвит она, отчего у парней на лицах появляется скептическое выражение. — Неужели Черч снова хочет припереть меня к стене? Или всё в порядке, раз я присутствую здесь на соревнованиях?

— У меня осталось твоё платье, — меняю тему я, пытаясь снять напряжение. — Я не хотела забирать его у тебя так надолго.

Селена возвращает своё внимание ко мне, нацепляя на губы улыбку, которая заставляет меня понять, что, хотя Черч борется со своими эмоциями, его улыбки не такие фальшивые. Эта определённо не из приятных улыбок.

— Не беспокойся. Я могу забрать его попозже. Ты встретишься со мной в гостиной общежития или еще где-то, Марк пригласит меня куда-нибудь позже, так что я обязательно буду поблизости.

— Вообще-то, я не могу, — отвечаю я импульсивно, как раз перед тем, как она уходит. Селена замолкает и моргает в ответ, словно не может поверить, что у меня хватило наглости отказаться. — Сегодня вечером я остаюсь со всеми пятью этими идиотами, и мы вроде как собираемся смотреть кино.

— Может быть, непосредственно перед или сразу после? — она предлагает, но мне не нравится атмосфера, которую я ощущаю. Очевидно, что у нас нет тонны улик, чтобы обвинить её, но то, что у нас есть, вполне убедительно. К тому же, прямо сейчас у меня от неё мурашки по коже. Она слишком назойлива.

— Я застряну с ними с этого момента, по крайней мере, до понедельника. — Я драматично подмигиваю ей, надеясь рассеять подозрения в её глазах, ведя себя как придурок-извращенка. Не работает. Она перекидывает волосы через плечо.

— Отлично. Я пришлю курьера в какой-нибудь момент на следующей неделе, и ты можешь передать платье ему.

— Спасибо за понимание, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, прежде чем Селена направляется обратно на свою половину кухни.

— Что это было? — спрашивает Черч, и я слегка вздрагиваю

— Она виновна, — отвечают близнецы в унисон. Я оглядываюсь на них и вижу, что они кивают в унисон. — Мы так и знали.

— Если она здесь, значит, они все здесь, все четверо. Вот тогда-то и должно случиться что-то плохое. Представьте, если бы она застукала меня одну в гостиной общежития. По крайней мере, если она будет думать, что я собираюсь провести с вами, ребята, все выходные, у них будет меньше шансов что-то предпринять.

— Хорошее решение, — говорит Черч, когда диктор дует в свисток и приказывает нам построиться на наших станциях. Нам присваивают нашу первую категорию, и на кухне воцаряется хаос. К счастью, мы делаем это так часто, что на данный момент всё практически механически, что оставляет мне достаточно энергии и сосредоточенности, чтобы наблюдать за Селеной.

Она, конечно, ни черта не делает неправильного, но у меня такое же ощущение на затылке, как и тогда, когда я была на Хайгейтском кладбище. На этот раз меня не застанут врасплох.

Рейнджер выигрывает все три раунда конкурса, как мы и предполагали, и мы выбираем местную организацию по спасению животных в качестве нашей благотворительной организации. Позже, возвращаясь в общежитие, мы натыкаемся на кое-что интересное.

Марк и Селена спорят в лесу.

— В этом нет смысла, Марк, — огрызается она, вырывая у него своё запястье. — Сегодня вечером этого не произойдёт.

— Ладно, чёрт возьми, это буквально, — шепчу я, и Спенсер закрывает мне рот рукой, как раз перед тем, как Селена продолжает, отходя от Марка, а затем снова возвращаясь. Мы все стоим на краю тропинки, вдоль линии деревьев, и смотрим на них.

— Ты хочешь, чтобы я переспала с тобой, когда я точно знаю, что ты обнюхиваешь хвост Астер?

— Между нами ничего не произошло, — умоляет Марк, но его голос подобен маслу — слишком скользкий для его же блага. — Мы просто сблизились, вот и всё. Мы проводим много времени вместе, и она здесь, а ты там…

— Значит, меня наказывают за то, что я осталась в Эверли? — Селена требует ответа, отодвигаясь, когда Марк тянется к ней.

— Тебя не наказывают, Селена, но ты знаешь, что было бы легче, если бы ты была здесь. Всё было бы проще. Например, сегодня вечером или даже в эти выходные. Не имело бы значения, куда она направлялась. — Я бросаю взгляд на Черча, и он отвечает мне тем же взглядом. То, что говорит Марк, может означать целую кучу разных вещей, например, может быть, он говорит об Астер? Однако почему-то мне кажется, что последняя часть посвящена бедненькой-несчастной мне.

— Всё