– Угу, – откликнулся Эдеард, размышляя, не она ли преследовала его про-взглядами на протяжении нескольких последних лет.

На первом этаже здания располагались несколько просторных салонов, как во многих закрытых клубах Маккатрана. Но везде было пусто, если не считать нескольких ген-мартышек, занятых уборкой.

– Мы наверху, – пояснила Гала и повела его вглубь холла, к винтовой лестнице.

Ступени были идеально приспособлены под шаг человека.

Любопытство Эдеарда росло. Кто-то, видимо, поддерживал такие же отношения с городом, как и он сам.

Второй этаж был отдан детям. Этот уровень ничем не отличался от жилых помещений обычного особняка – беспорядочная вереница гостиных, ванных комнат, кухонь и спален. Из дверей выглядывали дети. Они смеялись, показывали на него друг другу, а потом с визгом убегали, стоило только ему повернуть голову. Он насчитал почти три десятка ребятишек.

– Здесь и твои дети? – спросил он.

Гала горделиво улыбнулась.

– Пока только трое.

Гостиная третьего этажа оказалась очень большой, вероятно, она тянулась во всю ширину здания. Закругленная задняя стена состояла из арочных проемов со стеклянными дверями, выходившими на балкон, откуда за двумя улицами был виден Розовый канал и поднимавшиеся за ним дома Ночного района. Остальные стены, испещренные красно-золотым орнаментом, почти полностью скрывались за длинными черными кружевными драпировками, как будто всю комнату заплел какой-то гигантский паук. Для такой большой комнаты мебели здесь было немного: несколько комодов из мардуба у стен и пара длинных столов. Пол покрывали пушистые ковры цвета аметиста. Остальное пространство занимали произвольно стоящие пухлые кресла, нисколько не похожие на обычные для Кверенции сиденья с прямыми спинками. На креслах, с интересом поглядывая на Идущего-по-Воде, сидели члены Братства Абрикосового дома. Пятнадцать человек, шесть женщин и девять мужчин, все молодые, не достигшие еще и тридцатилетнего возраста. И все демонстрировали ту же уверенность, что и Татал во время своей встречи с Эдеардом. В их мыслях ощущалась недюжинная сила, по всей видимости, не уступавшая его собственным способностям.

Эдеард обвел взглядом присутствующих, отыскал Татала и сдержанно улыбнулся. А потом у двери на балкон он заметил молодую парочку, после чего понимающе усмехнулся. Именно их он мельком видел в тоннеле.

– Ага, – произнес он. – Как я понимаю, это ваша ячейка.

Название сообщила ему Джерали, когда они вместе с Голбоном докладывали о результатах изысканий. Они пришли сразу после ухода Салраны, и в их мыслях бушевала смесь тревоги и волнения, что его порядком насторожило. Обычно его следователи сохраняли невозмутимость.

– Ты был прав, – сказал Голбон. – Интересы Братства распространяются на все сферы бизнеса. Они настолько обширны, что только для составления списка потребуется не меньше недели.

– Какое это имеет значение? – спросил Эдеард. – В Братстве состоит много членов.

«Включая Натрана», – мрачно подумал он.

– Ага, – с торжествующей улыбкой продолжила Джерали. – Со стороны Братство может показаться нормальной коммерческой ассоциацией. Но я присмотрелась внимательно и обнаружила ядро, у членов которого в совместной или частичной собственности находится более сотни заведений и предприятий. Остальные же лишь создают видимость законно разрешенного бизнеса.

– Не совсем так, – возразил Голбон. – Члены ядра установили коммерческие связи, которые отвечают интересам остальных.

– Они создали чрезвычайно сложную финансовую сеть, – сказала Джерали. – И насколько я смогла узнать, она распространяется далеко за пределы города. Я посылала запросы клеркам регистрационных палат Игуру и столиц провинций. Ответов пока пришло немного, но деловые интересы ячейки выходят за границы Маккатрана. В целом на уровне финансов их организацию можно сравнить с благородным семейством. А если имеет место и скрытая от закона деятельность, то они намного сильнее.

– Ячейка? – переспросил Эдеард.

– Так называют себя основатели Братства. Это тесно сплоченная группа. Люди, которые что-то знают, боятся о ней говорить. Создается впечатление, что они чего-то боятся и быстро меняют тему. Сказать по правде, у меня против них нет ничего, кроме слухов.

– И что говорят слухи?

– Члены ячейки действительно работают как братья и сестры, настолько они тесно связаны между собой.

– А вы уверены, что это не так?

– Почти уверена. Большинство из них родились в провинциях, трое или четверо – уроженцы Маккатрана. Они начали сотрудничать семь или восемь лет назад. Тогда и подали заявку на Абрикосовый дом. Годом позже возникло и само Братство.

– И Татал – один из его основателей? – спросил Эдеард.

Разветвленная финансовая сеть напомнила ему о делах Байза, а Ранали, как он был уверен, стала отличным наставником.

– Да, его имя числится в заявке на владение Абрикосовым домом.

– Хорошо. А что вы можете сказать о Колфале?

Джерали опять довольно усмехнулась.

– Его торговля лечебными травами пришла в упадок. Дело идет настолько плохо, что в нынешнем году он даже не подал декларацию о доходах, а это довольно рискованно. Инспектор уже готовит постановление о принудительном взыскании налогов. Я поговорила с его обычными поставщиками. В последнее время Колфал нередко принимал рискованные решения. Доход падает. Кредиторы требуют возвращения долгов.

– Значит, Колфалу срочно нужен новый партнер, и лучше партнер со средствами, – сделал вывод Эдеард.

– Правильно, – согласилась Джерали. – Но Колфал торгует травами вот уже семьдесят лет. И только в прошлом году начал совершать ошибки.

– Вот что делает с мозгом семидесятилетнее курение кестрика, – заметил Голбон.

– Нет, он совершал серьезные ошибки, – возразила Джерали. – Он изменил ассортимент и набрал товара, который никто не покупает.

– А у кого он закупал этот товар? – заинтересовался Эдеард.

Она кивнула, подтверждая его догадку.

– Я уже работаю, но такие сведения быстро не получишь.

И вот теперь, стоя в гостиной Абрикосового дома, перед ячейкой Братства, Эдеард наконец осознал, что юридические подробности вроде смены поставщика не имеют никакого значения. Ячейка ничем не походила на банду Буата, и никакое расследование налогового ведомства не могло помешать ее деятельности.

– Мы пользуемся другим термином, – с удивлением заметил Татал. – Но это слово тоже прекрасно передает смысл.

Вокруг Эдеарда возник настоящий вихрь мыслей. Все члены ячейки общались между собой. Это было похоже не птичье пение, или на передачу очень сложного изображения, но Эдеард не мог воспринять ни то, ни другое. Его охватила настоящая тревога.

– Я удивлен, – заговорил он, стараясь сохранить ровный приветливый тон. – Люди предпочитают ничего не говорить о ком-либо из вас.