в виде члена Дракона, чтобы мы могли притворяться, что это мечи… Мы перестали это делать довольно быстро, когда мама поймала нас с ними и рассказала, куда люди обычно любят их засовывать…

Данте наполовину рассмеялся и издал полузадушенный звук в горле, одновременно придвинувшись ко мне.

— Не знаю, это самая грустная или самая смешная история, которую я когда-либо слышал, — признался он, и я закатила глаза, тоже ухмыляясь.

— Ну, мы не все можем быть принцами, рожденными для управления империями, у которых больше людей любят нас, чем пальцы на руках и ногах, — размышляла я. Дразнилка исчезала из моих слов, так как они напоминали мне о том, что я потеряла единственного мальчика, который любил меня по-настоящему, безгранично, как и полагается семье.

— Итак, почему ты думаешь, что его дневник привел тебя сюда? — мягко спросил Данте, напоминая мне о том, зачем я пришла в это место, наполненное воспоминаниями и душевной болью.

— В подсказке, которую он мне оставил, упоминалось место, где мы обычно смотрели на небо. И когда мы были здесь прошлым летом, мы провели здесь много вечеров, просто коротая время, наблюдая за звездами и гадая, есть ли им вообще до нас дело…

Уже скоро год, как я потеряла его. Я больше не смогу сказать прошлым летом, когда буду говорить о нем. Я даже не смогу сказать в прошлом году. Иногда, когда я вспоминала наше время вместе, мне казалось, что края моих воспоминаний размыты, некоторые детали потеряны в процессе воспроизведения, уже забыты. Время крало его у меня по частям. Только любовь, которую я носила в своем сердце, оставалась неизменной, как и в тот день, когда он ушел. Но даже боль теперь притуплялась. Она уже не была такой кровавой и грубой, как раньше, скорее, это была постоянная боль, которая пульсировала время от времени. Я больше не просыпалась с ожиданием, что он будет рядом. Горе не наваливалось снова, когда я пыталась отрицать, что его действительно больше нет. Мое сердце смирилось с этим, несмотря на то, что это разрушило меня в процессе.

Я позволила себе на мгновение почувствовать свое горе, купаясь в нем, заметив влагу на щеках лишь тогда, когда Данте осторожно смахнул слезы.

— Gareth sarà per sempre nel tuo cuore (п.п. Гарет навсегда останется в твоем сердце), — пообещал он, и я вздохнула, потянувшись к своей магии, чтобы поискать здесь магию брата.

Стоило мне отойти от Данте, как я почувствовала прикосновение к своему нутру, знакомое покалывание магии Гарета.

Я следовала за вкусом его силы, пока не обнаружила, что стою у низкой стены, огибающей крышу. Я провела кончиками пальцев по одному из больших белых кирпичей, пока его сила ласкала меня.

— Ты чувствуешь это? — спросила я, оглядываясь на Данте, но обнаружила, что он снова отошел от меня.

Он нахмурился, сделал несколько шагов ближе, затем резко повернулся на пятках и пробормотал извинения, потому что ему нужно было куда-то идти.

— Что? — позвала я его, и он снова внезапно остановился.

— Я не знал, что Гарет так хорош в создании отвлекающих заклинаний, — пробормотал он, тряся головой, словно пытаясь прочистить, а затем скрутил пальцы в сложный узор, сосредоточенно нахмурившись. — Теперь я сломал его, но я даже не обнаружил действующую магию, — объяснил он, двигаясь ко мне.

— У него было заклинание, не позволяющее тебе подойти к этому? — спросила я, понимая, что Гарет, должно быть, построил заклинание так, чтобы распознать мою магическую подпись и позволить мне пройти через него.

— Он явно хотел, чтобы это увидела только ты, — сказал Данте. — Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя…

— Останься, — настаивала я, положив ладонь на кирпич и начав распутывать наложенные на него скрывающие заклинания. — Я доверяю тебе, Данте.

Магия Гарета была сильной и явно не раз усиливалась, чтобы сохранить в тайне, поэтому мне потребовалось несколько минут, чтобы прорваться сквозь нее. Я была уверена, что мне это удалось только потому, что он встроил магические датчики, которые распознали мою силу и пропустили меня.

Наконец, я смогла отодвинуть огромный кирпич от стены, и мои губы раздвинулись, когда я посмотрела на выдолбленное пространство под ним, где лежала древняя книга в черном кожаном переплете.

По моей коже поползли мурашки, когда я вынула ее из тайника, и меня охватило желание выбросить ее к чертовой матери.

Данте нахмурился, словно тоже почувствовал темные намерения этой вещи, и я с дрожью предвкушения и страха прочитала слова на обложке. «Magicae Mortuorum».

— Есть еще кое-что, — заметил Данте, и я положила книгу на землю, не успев потратить много времени на разгадку.

Под книгой лежал черный вещевой мешок, который я с интересом вытащила из темного пространства. Я положила его между мной и Данте, осторожно расстегнула молнию и задохнулась, увидев кучу денег внутри.

В сумке лежали пачки и пачки аур. Это должны были быть тысячи, больше денег, чем мы когда-либо имели в своем распоряжении.

Пока моя голова кружилась вокруг тонны наличности, Данте достал из центра толстый конверт и протянул мне.

Мое имя было написано на лицевой стороне конверта безошибочным почерком Гарета, и у меня встал комок в горле, когда я проследила буквы указательным пальцем.

Я потянула печать, снимая еще одно заклинание, и вытащила пачку бумаг.

Первая страница представляла собой записку, но ни одна из букв не имела никакого смысла. Это была тарабарщина, бессмыслица, а может быть, что-то, предназначенное для расшифровки, хотя я пока не видела никакого простого способа сделать это.

Я нахмурилась, передала его Данте и задохнулась, увидев паспорт. Мой паспорт. Вот только у девушки на фотографии были длинные светлые волосы и невинность в глазах, а имя и дата рождения рядом с ее лицом не были моими.

— Какого хрена… — пробормотала я, уставившись на поддельный документ, прежде чем Данте взял его, и я обнаружила, что смотрю на другой паспорт с моей старой фотографией и другим именем, которое не было моим. Всего их было четыре. Четыре отдельных личности, которые не совпадали со мной. Следующий паспорт содержал новую личность для нашей мамы, и я быстро проверила остальные, чтобы найти больше таких же для нее. Под ними лежали свидетельства о рождении, а затем билеты на поезда и самолеты с открытыми датами и пунктами назначения. Все оплачено, а ехать некуда.

— Похоже, Гарет планировал твой побег, carina, — задумчиво сказал Данте.

— Мы всегда планировали уехать отсюда, как только закончим школу, но я не понимаю, зачем он достал поддельные документы, — пробормотала я.

Мой взгляд снова упал