Он смотрел на меня невыносимо синими, полными тоски глазами. Все то он понял. Иногда это меня безумно раздражает.

Встретились мы минут через пять на небольшой поляне, где так одиноко и так органично заполняя пространство, стояла беседка из белого мрамора. Я коснулась холодной колонны, и на мои чуть подрагивающие пальцы легла мужская рука. На несколько мгновений я выпала из этой реальности.

Очнулась же только когда он прижал мою ладонь к своей щеке.

— Ты ведь все знал. Ты всегда все знаешь, — покачала я головой.

— Я не знаю, как сделать, чтобы ты навсегда осталась со мной.

— Быть со мной честным ты не пробовал? — болезненно скривила я губы, забирая свою руку из его когтистых пальцев. — Знаешь, давным-давно я дала себе слово, что пойду с тобой куда угодно, как только ты снимешь этот дурацкий балахон, и я пойму, кому доверяю себя и свою жизнь. Но ты пошел другим путем, когда все было так просто.

— Я не хотел еще раз давить на тебя. Однажды заставив полюбить по моей воле, я обрек тебя на яд ненависти ко мне. Я не хотел повторить свою ошибку. И я решил — отпущу, даже безумно любя. Отпущу в тот момент, когда больше не смогу. Не смогу без тебя. Когда смертельно захочется подчинить себе. Если бы я однажды решил силой привести тебя в свой дом, то уже через несколько часов ты была бы свободна от моих пут.

— Ныне это не имеет никакого значения, — помотала я головой. Интересно, все же сколько успокоительного отвара надо было выпить, прежде чем идти сюда? На целый полк бы хватило. А ты смотри, все равно трясусь как листик на ветру. — Я многое прощала вам — свою поломанную жизнь, ночные кошмары, смерть, свою и близких. Я раз за разом верила вам. Я верила тебе. Без оглядки, без зароков и ограничений. А вы… Зачем вы так со мной? Что я вам сделала дурного?

— Я не хотел потерять тебя. Ты должна всегда быть рядом.

— Я тебе кто — собачка? Чтобы команды мне отдавать, — нахмурилась я, превращая раздирающие грудь когти в страшное оружие. — Ату, апорт. Я человек, как бы мало это для тебя не значило. Я живая. Мне бывает больно. Вы знали, вы все знали. И так ловко воспользовались подвернувшейся возможностью. Одного я никак не пойму, Веельзевул знал, кто родится у моего отца, или это чистая случайность?

— Никто и предположить не мог подобного. — И он еще злится? Оскорбленная невинность! — У дэвов редко бывают дети от людей, и тем более за ними внимательно наблюдают и не подпустят асура и на пушечный выстрел. Ты же… ты не походила на них. Если честно, когда появился феникс, мы решили, что подобный дар мог передаться тебе не через одно поколение. Слишком слабо выражалась сущность дэва. А потом твой отец рассказал нам историю твоего рождения. Только мне было уже все равно, кто ты — я любил тебя.

— И ты считаешь, что теперь я поверю? Еще совсем недавно я спрашивала у тебя, а ты солгал мне. Ты скрыл от меня это. Ты… Как можно так откровенно лгать? — заглянула я ему в лицо. — Я ведь действительно поверила, что принц асуров может полюбить человеческую девчонку. Какой наивной дурочкой я наверное казалась.

— Как ты можешь так говорить, родная. Ты же знаешь — я люблю тебя. Я на все пойду ради тебя.

— Даже отдашь свое проклятое всеми богами Царство?

Он прикусил язык, но когда я уже была готова праздновать победу, тихо заговорил:

— Отдам. Если буду уверен, что моему народу ничего не угрожает.

Я качнула головой.

— А ему всегда что-то будет угрожать.

Демон обидчиво фыркнул.

— Ты всегда была мастерицей переворачивать все с ног на голову. Вроде бы ты меня бросаешь, а виноватым оказываюсь я.

— Кто кого бросает, — разошлась я. Все, сейчас демону не помогут ни когти, ни крылья, меня в такое состояние непросто ввести, но пережить его еще сложнее. — Это ты нагло врал мне на протяжении стольких лет. Ты заставил меня любить себя. Какой я спец мороки наводить, но ты и меня переплюнул. Так мозги мне пудрить! Я с ума сходила, не зная, как с вами двумя разобраться. А ты… ты… мерзавец! — От переизбытка чувств я со всего размаха ударила его по предплечью. Обидно, рука моя сразу онемела, словно натолкнулась не на живую плоть, а на кладку крепостной стены, но демон даже не поморщился. Ах, значит так? Значит терпеливый, демонов упрямец? — Как же я тебя ненавижу. Ты забрал у меня все — дом, душу, свободу, — уже кричала я. — А теперь добрался и до веры. Раньше я хотя бы точно знала кто такая. Но ты отнял и даже эту маленькую опору в моей сумасшедшей жизни. Я не хочу тебя больше видеть!

А дальше я сделала то, что повергло в шок даже меня — сняла кольцо и швырнула его в асура. Данте проследил за полетом, перехватив у самой своей груди и перевел злые, блестящие глаза на мою скромную персону.

Ой, как мне хочется где-нибудь спрятаться, желательно далеко и надолго. Лет эдак на двести. Пока кое-кто не перестанет изображать из себя кипящий чайник, вон, разве что пар из ушей не идет.

Поняв, что теперь просто так меня не отпустят, я отступила назад. Пальцы уже обжигал магический щит, готовый немедленно открыться, а времени раздумывать, как мне вообще удалось проделать подобные выкрутасы с заговоренным артефактом, не оставалось.

Радужка синих глаз разошлась и потемнела. Отмахнувшись от боевого щита, как от надоедливой мухи, демон больно схватил меня за плечи и навис надо мной разъяренным драконом.

— Ты принадлежишь мне, — прорычал Данте. Вот это клыки! Страх сам собой накатывает.

— Какой я все-таки непроходимой дурой была. — Ну вот, меня опять понесло. — И всего-то надо было подумать, у кого из вашей четверки есть такие властные замашки — клыки выпячивать, народ пугать. Быстрей бы догадалась. Клыки убери, — далеко не ласково попросила я. — И не смей больше никогда говорить со мной так.

Данте дернулся, как от удара, и ослабил хватку, правда, из рук меня так и не выпустил.

— А как с тобой говорить, если ты ни понимаешь никаких слов, упрямая ведьма.

— От упрямого демона слышу, — не осталась я в долгу. Только он кажется даже и не заметил.

— С тобой просто невозможно говорить. Я не рассказал о твоей матери только потому, что знал — даже это ты используешь, чтобы отделаться от меня. Используешь так, как делаешь это сейчас. Тебе все равно, лишь бы не быть со мной. Ведь так? Для этого ты позвала меня сюда? Чтобы обвинить во всех смертных грехах? Чтобы отказаться от меня и снова сбежать? Глупая девочка, — он ласково и в то же время больно сжал мой подбородок, — я найду тебя везде. Я не собираюсь отказываться от того, что принадлежит мне по праву.

— По какому такому праву? — уже шипела я.

— Ты моя невеста. Ты моя. И никакие дэвы, никакие боги и никто не нарушит этого. — Его голос заметно дрожал, и я слышала, как сквозь него прорываются те знакомые мне нотки принадлежащие вовсе не Данте, а принцу асуров. — Я скорее умру, чем позволю забрать у себя любимую женщину.