Мне очень хотелось бы, чтобы читатель поверил в искренность этих слов – это было именно так. И я совсем не в похвальбу отмечаю здесь нашу наивность и отнюдь не считаю ее за высокую добродетель людей, берущихся за политическую работу.

Горько сказать, но в нашем тогдашнем положении было бы правильнее исходить из общераспространенного взгляда, что политика достаточно «грязное» дело.

Заграничная делегация

Конец 1918 года в отношении противобольшевистских российских группировок, в том числе и тех, которые сосредоточились на юго-востоке России, может быть характеризован повышенным интересом ко всякого рода международным комбинациям и в ожидании возможной от них помощи в деле спасения России от большевизма. Киев, Яссы, Одесса, Константинополь – все это были этапы, куда съезжались, по собственному почину и будто бы по приглашению союзных дипломатов и военачальников, русские присяжные «политики», вскипала фракционная и газетная борьба, разбирались предлагаемые часто вздорные комбинации иностранной помощи, принимались или отвергались эти предложения, дебатировались вопросы «организации общероссийской власти», спорили о кандидатах «в диктаторы», о способах составления директории и т. д. Вожделенным этапом для всех больших и малых российских политиков был Париж, где собирались конференции: Конгрессы мира.

В кубанскую «глушь» эти сведения доходили часто лишь в виде смутных слухов и предположений, так как более осведомленные в этих вопросах добровольцы не считали для себя полезным делиться своими сведениями с кубанцами. Но здесь к познанию неизбежности подобных совещаний и комбинаций приходили путем своеобразной «интуиции».

Впрочем, выяснились некоторые факты, которые заставляли кубанцев ставить и у себя ребром вопрос о заграничном представительстве.

Добровольческое командование признало «своим» представителем России на мирной конференции С. Д. Сазонова, бывшего российского министра иностранных дел.

Донской атаман генерал Краснов вступил в соглашение с главным командованием и 13 ноября 1918 года тоже признал Сазонова полномочным лицом для ведения переговоров от имени Государства Российского, в том числе и от имени Всевеликого войска Донского.

Для дачи справок по вопросам истории Дона, его армии и жизненных интересов генерал Краснов назначил в Париж в помощь Сазонову свою «зимовую станицу», т. е. по старому донскому обыкновению – посольство Всевеликого Донского войска.

5 декабря 1918 года и в Кубанском правительстве, еще прежнего состава, под председательством Л. Л. Быча, был поставлен тот же вопрос о заграничном представительстве, о Сазонове и о том, какое положение должно занять кубанское правительство в отношении краевого представительства за границей.

В этот именно день в раде были назначены выборы войскового атамана. Быч фигурировал в качестве одного из кандидатов и, видимо, высоко расценил свои шансы. Вообще, пока он стоял сам во главе ведения дел внешних сношений Кубани, он был врагом множественности краевых представительств. «Правительство-де ответственно за внешнюю политику», ему, и никому другому, должно принадлежать право полномочно решать вопросы внешних сношений. Так и о заграничной делегации, решив положительно вопрос о представительстве от имени России С. Д. Сазонова, Кубанское правительство, возглавлявшееся еще Бычом, постановило, по примеру Дона, назначить в «помощь Сазонову» свою делегацию Кубанского правительства.

Но когда Л. Л. Быч потерпел поражение на атаманских выборах и лишь особыми усилиями Н. Ст. Рябовола был поставлен особым голосованием Краевой рады во главе в известной степени именно для него, Быча, созданной заграничной делегации от Краевой рады, то теперь он от нее готовился полномочно представлять Кубань в Париже.

Председателем Рябоволом в раде была проведена резолюция самого широкого (даже слишком широкого) охвата о назначении и полномочиях этой делегации, именно она назначалась:

– «Для информации западноевропейского общества и защиты интересов Кубани».

Можно было понять, что это тип какой-то всеохватной своего рода парламентской делегации. Между тем новое Краевое Кубанское правительство сочло нужным послать в Париж в помощь Сазонову свою правительственную делегацию со строго определенным наказом о ее полномочиях и ее задачах. Проект наказа было поручено составить члену правительства по ведомству юстиции и первое чтение его было назначено на 22 декабря 1918 года. Неожиданно на это первое собрание Краевого правительства «по наказу» прибыл и Л. Л. Быч со всеми своими соучастниками[72]по широкой парламентской делегации. По предложению председателя Краевой рады Н. Ст. Рябовола число их было определено в девять человек. Все они и пожаловали во главе с Л. Л. Бычом на первое же собрание Краевого правительства для рассмотрения проекта «Наказа» правительственной делегации на «Мировой конгресс» в помощь общероссийскому делегату Сазонову.

Председатель краевого правительства Ф. С. Сушков пошел навстречу желанию Л. Л. Быча с его соделегатами и допустил их принять участие в обсуждении «Наказа».

Однако когда Л. Л. Быч в том же заседании предъявил требование, чтобы вообще была поручена возглавляемой им делегации защита на международном конгрессе интересов Кубани и чтобы вся информация о ходе дел конференция проходила бы через него же и никакой другой делегации не должно быть, а Краевое правительство должно дать на имя возглавляемой ни делегации, т. е. фактически на его, Л. Л. Быча, имя письмо с самыми широкими полномочиями, так как всякая инструкция, даваемая в Екатеринодаре – не может всего охватить и потому является излишней, – то Краевое правительство, конечно, не могло со всем этим согласиться.

Председатель правительства Ф. С. Сушков заявил, что вопрос о персональном составе делегации может быть разрешен в зависимости от наказа, который по возможности должен быть детализирован. Делегация, состоящая при Сазонове, не может быть многочисленной и будет состоять из 3–4 лиц, пользующихся правом решающего голоса там, где им будет предоставлено полномочие. Только эта одна делегация будет правомочно вести работу, и ни о какой другой делегации на конференции не может быть речи. Представители же большой радянской делегации будут выполнять свои общие задачи, с ними могут в Париже частным образом совещаться члены правительственной делегации, но правом решающего голоса будут обладать только последние.

Несмотря на несогласие с группой Быча, правительство в большинстве все же согласилось тут же взять членов для своей правительственной делегации из числа радянских делегатов и при этом был назван вероятным кандидатом в возглавители делегации тот же Л. Л. Быч, а с ним еще был введен в делегацию горец Намитоков. Это была дань тому общему настроению, о котором говорилось выше: не обострять групповых внутрикубанских отношений.

Правительство имело после этого свое совещание, на котором было выяснено общее согласие[73]: взять в правительственную делегацию из радянской делегации кроме Л. Л. Бычаещегорца А. А. Намитокова, а со своей стороны назначило также Д. А. Филимонова – тоже члена радянской делегации, но активного члена нашей линейской группы. К этим трем из членов радянской делегации правительство решило прибавить одного еще – именно своего делегата из членов правительства. Кандидатами были названы двое – я (Скобцов) и доктор Долгополов, а вследствие моего отказа делегатом был назначен Н. С. Долгополов. Силы, таким образом, как бы уравнивались.