– Я – Шаман, – представилось пугало, стоящее рядом с Тварью таким хриплым голосом, что им пришлось напрячься, дабы разобрать слова. – У этого несчастного нет имени. Он просто Тварь и мой спутник. Да, он демон, но находится под моим покровительством. Он не представляет для вас опасности. Уберите оружие.

Внезапно Тварь подалась вперед. Ее кроваво-красные глаза шарили по лицу Хока, затем переметнулись к лицу Фишер. Существо нахмурилось, мысли медленно текли по его уродливой морде, и в глазах проснулось что-то похожее на воспоминание. Тварь жалобно вскрикнула и, трясясь и вздрагивая, спряталась за спиной Шамана.

Шаман потрясенно оглянулся, затем уставился на Хока и Фишер.

– Он не любит посторонних. Хотя обычно они не оказывают на него такого воздействия. Он безвреден. Как правило. Я нашел его много лет назад в лесу, полумертвого от голода. Жалкий тип, один-одинешенек. Я присматриваю за ним. Кто-то же должен присматривать за ними, жалкими, когда они одни-одинешеньки.

Хок и Фишер медленно убрали оружие. Хок рассматривал сине-белую маску на лице Шамана и старательно не морщил нос от дурного запаха.

– Твой товарищ выглядит опасным, – сказал он наконец. – Тебе следует обращаться с ним очень осторожно. Нельзя предугадать, когда он бросится на тебя.

– Меня защищает моя магия, – коротко ответил Шаман. – Нам с вами надо поговорить. Квестор отзывается о вас очень хорошо, но он – простая душа и стремится видеть в каждом только доброе. Я лучше знаю. Мне виднее. Вы уверены, что сумеете найти убийцу Харальда?

– Именно этим мы и занимаемся, – ответила Фишер. – Потребуется некоторое время, но...

– Время уходит, – прервал ее Шаман. – Грядут перемены, и их не остановить. Это место – выгребная яма, полная интриг и заговоров. Не верьте никому. Все лгут. Они – старой закваски и должны уступить дорогу новому. Они это знают и негодуют. Они сделают все, чтобы удержать власть.

– Насколько нам известно, вы выступаете за права крестьян, – уточнил Хок. – И за демократию. Как это получилось?

Шаман фыркнул:

– Кто-то же должен выступать за права крестьян. Кто-то, кому есть дело до них самих, а не только до той политической силы, которую они собой представляют.

– Замысловатое умозаключение для простого отшельника, – заметила Фишер.

– У меня было много времени, чтобы пораскинуть мозгами, одному-то в лесу, – парировал Шаман.

– Что ты думаешь о покойном короле? – спросил Хок.

– Дурак, – отрезал Шаман и принялся обеими руками теребить колтуны в длинной седой бороде. – Он не видел, что его время миновало. С юга надвигались перемены, а он не смог приспособиться. Кто-то принес его в жертву на алтаре необходимости. Вы обнаружите тьму подозреваемых.

– Он был таким плохим королем? – поинтересовалась Фишер.

– Не верьте королям, – заявил Шаман. – Слишком много власти для одного человека. Иоанн, Харальд, даже Руперт, который уехал... Никому нельзя доверить абсолютную власть над ближним. Неважно, насколько чисты его намерения. Если король – это страна, а страна – это король, то любой болван способен увидеть, к чему это приведет. Иоанн был слабак, Харальд – неудачник, а Руперт удрал. Никто из них не был достоин короны. Сотрите все. Начните заново. Ловите момент. Пусть из смерти Харальда получится что-то хорошее.

– Кто, по-твоему, убил его? – спросил Хок. – Не мог ли это оказаться один из твоих последователей, уставший ждать перемен?

– Нет, – ответил Шаман. – Я бы знал. Ни их, ни меня и близко не подпускали к королевским покоям. Его хорошо стерегли. И не зря. Ищите убийцу среди его родичей. Харальд должен был знать убийцу, чтобы впустить его. Проверьте ландграфа, сэра Роберта. Прожженный политикан, всегда готовый приспособить свою совесть к текущему положению дел. Короля охраняли гвардейцы сэра Вивиана – почему они ничего не видели и не слышали? У кого хватило денег и влияния купить их молчание?

– Как насчет Магуса? – спросила Фишер. – Он человек огромного могущества.

– Если он вообще человек, – возразил Шаман. – Я не уверен, что он принадлежит к человеческому роду. Я чую в нем что-то еще. Не все демоны – чудовища.

– Где ты находился, когда убили Харальда? – резко спросил Хок.

– Я был один. У себя в палатке. Медитировал. Я скучаю по уединению лесов.

– Свидетели есть? – уточнила Фишер.

– Только Тварь, – широко ухмыльнулся Шаман, обнажив ужасные зубы. – Можете спросить его, но ему нечего сказать.

– Стало быть, алиби у тебя нет, – констатировал Хок.

– Подозревайте меня, если вам так хочется, – ответил Шаман. – Мне все равно. Я сказал все, за чем приходил. Я бы пожелал вам удачи, но мне безразлично, кто убил Харальда. Значение имеет только то, кто и что придет ему на смену. Эта баба из Герцогства под горой не годится на роль королевы. Развратная сука, которой на все наплевать. Спит с кем попало. Думает, никто не знает. Я знаю! Я знаю все, что важно. Чем скорее ее сместят с поста регента, тем лучше. Отошлите ее обратно в Герцогство, где ей и место.

– А принц Стефен? – спросила Фишер.

– Дайте ему новую жизнь, – предложил Шаман. – Отпустите его. Дайте ему надежду и честный шанс. Не навлекайте на него проклятие. Не заставляйте быть королем.

Он резко повернулся и удалился, Тварь потащилась за ним. Хок и Фишер смотрели им вслед, пока те не пропали из виду.

– В замке, набитом психопатами и уголовниками, это самая странная встреча, – заявила Фишер. – Чувствовал, какая от него вонь? Удивительно, как гобелены не побурели и не начали загибаться по краям.

– Отшельники не славятся любовью к мылу и воде, – пояснил Хок. – Или общественными добродетелями. Меня больше заботит эта Тварь. Ты ведь тоже его узнала?

– Разумеется. Превращенный астролог. Думаешь, стоит предупредить Шамана?

– Как мы сможем это сделать, не открывая ему, кто мы такие? И, по-моему, они вполне счастливы вместе. Кроме того, как с ним поступить? Отослать его обратно в Черный лес? Хладнокровно убить его?

– Он предатель, – холодно ответила Фишер. – Он заслуживает смерти.

– На мой взгляд, убить его было бы проявлением доброты, – не согласился Хок. – В нем наверняка осталось достаточно от прежнего «я», чтобы помнить, чем он был и чем никогда не станет. Меня больше беспокоит то, что он, кажется, знает.

– Кому он расскажет? – возразила Фишер.

– Не могу отделаться от неприятной мысли. Какие еще приветы из прошлого нас подстерегают? Какие еще старые призраки могут наблюдать за нами из теней?

Хок и Фишер переглянулись, припоминая прежние дни, когда их звали Рупертом и Джулией и все казалось гораздо проще.

Внезапно в стороне послышался шум. И тут кто-то, спрятавшийся в тени, включил вспышку. Ослепительный сполох яркого света, такой острый и болезненный для глаз, что и Хок, и Фишер невольно вскрикнули. Вспышка длилась всего мгновение, но глаза, привыкшие к полумраку замковых коридоров, утратили зрение. Хок и Фишер топтались на месте, безрезультатно протирая полные слез глаза. И пока они оставались беспомощными, из бокового прохода на них набросили утяжеленную сеть. Капитаны принялись бороться с толстыми веревками, но только еще больше запутались. И как только стало ясно, что они совершенно парализованы, набежало с десяток мужчин в черных капюшонах, которые яростно набросились на супругов с тяжелыми деревянными дубинками.