Севастьянов только плечами передернул, показывая, что отвечать на такое нелепое обвинение он не намерен. С высоты своего немалого следственного опыта он посматривал на спецназовцев с легким презрением, считая, что он-то сумеет правильно поставить себя в любой ситуации, но не понимал, что сам идет в подготовленную для него ловушку. И ловушка сработала.

– Значит, не воруем. Значит, боевики и террористы таким образом с нашими ментами расплачиваются, – сделал вывод Словакин. – Тебя, мент, никогда не интересовало, скольких жизней может стоить эта карточка, или ты абстрактного мышления лишен начисто...

– Я уже сказал, что по существу моего задержания разговаривать буду только в присутствии адвоката, – мрачно ответил Севастьянов и демонстративно уставился в потолок, словно нашел там что-то интересное.

Словакин тоже в потолок посмотрел, и даже с любопытством, но ничего там не увидел и к ментовскому капитану повернулся.

– Я вот в законах плохо разбираюсь, – признался он. – Но ты сам, наверное, знаешь, сколько тебе, предположительно, дадут по статье «двести пять» за терроризм. Использование служебного положения, кстати, как мне кажется, является отягчающим обстоятельством. Но тебе это лучше знать. И наверняка лучше моего знаешь, как оценивается судом сотрудничество со следствием. Что касается адвоката, то адвоката тебе предоставят, когда будут официальный допрос вести. Но пока допрос неофициальный, ты имеешь еще шанс рассматривать свое поведение как «явку с повинной». И мы можем так же на сотрудничество посмотреть. Потом будет поздно.

Капитан Севастьянов хорошо знал, как рассматривается судом «явка с повинной». И это был для него шанс хотя бы частично выкрутиться из ситуации. Но он не предполагал, что могут иметь на него эти люди. Спецназ ГРУ – совсем не следственный орган, это просто военная разведка, которая не имеет опыта следственных действий и даже не наделена юридическими полномочиями. И едва ли они смогут много накопать. Скорее всего просто берут его «на пушку». Запугивают, чтобы признался. А без доказательной базы «явка с повинной» сама станет доказательной базой.

Думал он не больше минуты.

– Я не возражаю против официального допроса. Интересно только, кто будет его вести? Надеюсь, что не спецназ ГРУ.

– Значит, будет допрос, но чуть позже, – банковская карточка перешла в руки старшего лейтенанта Бравлинова. Он тоже повертел ее перед глазами.

– Тогда что время тянуть. Везите, куда следует, там и будем разговаривать.

На желание Севастьянова внимания никто не обратил.

– Если это не твоя, Анатолий Германыч, – Бравлинов все не выпускал карточку из рук, – то с нее можно и деньги снять. Ты не возражаешь?

Взгляд ментовского капитана задержался на старшем лейтенанте.

– Чтобы деньги снять, следует знать pin-код, – бросил он пробный камень.

– А я его знаю. Кстати, – Бравлинов вытащил из кармана кошелек и положил на стол. Севастьянов напрягся, вцепился в кошелек взглядом, но кошелек был закрыт, и внутреннюю сторону клапана тем более не было видно. Но Бравлинов со Словакиным этот напряженный взгляд поймали и сумели прочитать.

– Кошелек узнаешь?

– Почему я должен узнавать чей-то кошелек. Впрочем, у меня был похожий. Потерял недавно. Может быть, он самый.

Бравлинов снял с руки часы, протянул капитану.

– А часы узнаешь?

Севастьянов и здесь ловушку не почувствовал.

– Приятно, когда тебе возвращают украденное, – сказал и хотел часы себе на руку пристроить.

– Твои часы за час на два часа отстают, – членораздельно и жестко сказал Бравлинов, подался вперед и глянул Севастьянову в глаза.

Ментовский капитан слегка спину выпрямил, расслабляясь, и чуть покачнулся на кровати. Глаза его несколько раз мигнули и закрылись.

– Открой глаза, – приказал старший лейтенант.

Севастьянов послушно открыл глаза.

– Ты спишь и ничего не слышишь, кроме моего голоса, когда я буду обращаться к тебе. Спишь глубоко и спокойно. Тебе спокойно. Проснуться ты сможешь только по моей команде. Только по моей команде. Никакие посторонние звуки тебя не касаются. Никакие звуки не могут тебя потревожить. Ты расслаблен и спокоен. Расслаблен и спокоен. Понял меня? Повтори.

– Я расслаблен и спокоен.

Офицер «наружки», что привел Севастьянова, удивленно обошел ментовского капитана и заглянул в лицо, не понимая, что здесь происходит.

– Я сказал условную фразу, – тихо пояснил Бравлинов. – Он сейчас в состоянии глубокого гипнотического транса. Теперь с ним можно работать по полной программе.

Севастьянов сидел прямо, смотрел перед собой и ни на что не показывал реакции.

* * *

– Прямо едет, – с заднего сиденья сообщил лейтенант с ноутбуком. – Там движение в три ряда, он едет по среднему.

Перед каждым перекрестком «Волга» со спецназовцами притормаживала, чтобы узнать, куда поедет наблюдаемая машина, и лейтенант докладывал.

Они продвигались по городу соседней, параллельной улицей, но вскоре предстояло пересечь по ближайшему мосту местную неширокую реку, и, если наблюдаемая машина никуда не свернет, капитану Рустаеву пришлось бы свернуть самому, чтобы пристроиться в хвосте. В вечернее время пробок на городских улицах не было, передвигаться можно было более-менее свободно и не опасаться возможности далеко и безнадежно отстать. Кроме того, естественно было предположить, что машина, которая встречала Вацлава Загребу в соседней области, не вернется сразу назад, только высадив самого Вацлава. Да пусть и высадит. Вацлав скорее всего не передаст водителю свою телефонную трубку. Он пока не видит к этому оснований.

Удивляло то, что Загреба никуда не звонил, словно не имел намерения встретиться с Эдвардасом Кальпиньшем. Он вообще не совершил ни одного телефонного звонка после приземления, словно ехал на встречу к назначенному часу, знал, куда ехал, и знал, что его там ждут.

– Перестраивается в правый ряд, будет поворачивать, – сообщил лейтенант.

Рустаев сбросил скорость.

– Куда же он?..

– Может, в казино? – предположил старший лейтенант Каширин.

– Что ему делать в казино? Он близко знаком с Джабраилом Исмаиловым? – вопросом возразил капитан.

– Откуда нам это знать точно. Может быть, и знаком. Может быть, знаком заочно, через Кальпиньша.

– Стоп, интересный вариант, – несмотря на слово «стоп», капитан Рустаев движения не замедлил, хотя и не гнал машину на высокой скорости. – Набери-ка номер подполковника Ставрова.

Каширин вытащил трубку и начал набирать номер.

– Подскажи, чтобы повторно допросили Кальпиньша и между делом сообщили ему о задержании Вацлава Загребы. Пусть что-нибудь ему наговорят про Загребу. И про Джабраила Исмаилова тоже. Лучше будет, если мы и того, и другого уже задержали. Может, это на Кальпиньша подействует. Да, про Алиахмета Садоева пусть скажет. Конкурент, дескать, разговорился. Или лучше пусть устроит им нечаянную встречу в коридоре. И спроси, что Садоев в действительности сказал...