Мур не ответил. Казалось, колдуну удалось смутить его. Действительно, он не мог знать наверняка. Не мог. А не зная, подвергать жизнь своего хозяина опасности… не свою — чужую…

Колдун был прав. Мог оказаться правым.

— Мы рискнем, — вместо умолкшего Мура сказал Курт.

— Похвальная твердость, — улыбнулся колдун. — Достойная великого мага. Но… непростительная неосторожность. Губительная для мага.

В руках колдуна опасной белизной сверкнул широкий кривой меч. Беспощадная улыбка лезвия со свистом рассекла воздух. Пряный ветер хлестнул по незащищенному горлу.

Каким-то чудом Курт успел упасть на спину. Смертоносный свист рассек мир в том месте, где еще миг назад было это самое горло.

Разрубленные половинки мира срослись не сразу. Меч был волшебным, а колдун… реальным. Курт слишком привык к его явлениям в качестве призрака, слишком расслабился — и едва не поплатился жизнью. Может, еще и поплатится.

Колдун опять поднял меч. Что-то толкнулось в руку Курта. В правую — в левой он держал посох. Толкнулось старательно, настойчиво. Курт ухватил это нечто и машинально выставил перед собой.

Это был… его МЕЧ! Его собственный волшебный меч! Тот самый, в котором рыбки плавают!

Колдун зарычал от ярости и попытался все же рубануть Курта, но меч в его руках задергался и заверещал дурным голосом:

— Э-нет-хозяин-мы-так-не-договаривались! — верещал он. — Одно-дело-мага-сопляка-в-капусту! А-такой-меч-сам-руби-врун!

Дернувшись как следует, меч вырвался из рук колдуна и улетел, подвывая от ужаса. Колдун плюнул с досады и исчез.

— Что ни происходит — все к лучшему, — выдохнул Мур. — Прости, Курт. Я слишком увлекся этой дурацкой иллюзией и не заметил того, что за ней пряталось. Нехитрый, в общем-то, трюк — а ведь прошляпил!

— Да, наверное… — негромко вздохнул Курт.

Он рассеянно следил за тем как волшебный меч, чудесный меч, полный великих сил и восхитительных рыбок, медленно тает в его руке — а мысли бродили где-то далеко-далеко…

Три сотни Старших Магистров были призваны к Архимагу. Ни один из них не знал, зачем его зовет Архимаг, но всем уже давно было известно о небывалом, повальном, устрашающем бегстве Великих Магистров — а также о том, что Архимагу прознал, где именно скрываются беглецы. Когда все… ну почти все Великие Магистры спешно покидают Орден — это должно что нибудь, да значить. Когда Архимаг так быстро узнает, куда именно они девались… это тоже что-нибудь означает. Вопрос в том, что именно? И что Его Милость изволит предпринять в создавшейся ситуации? Никто не мог предугадать, как именно поведет себя Архимаг. Старшие Магистры боялись его безудержного гнева, но шли — в надежде на повышение. Ведь когда в Ордене совсем не остается Великих Магистров, Орден должен обходиться тем, что у него есть — а… что у него есть?

Ну, кое-что есть, по правде говоря… Вот они, например. Силенки, конечно, не те… но усердием и старательностью… таланта тоже маловато… но усердием и старательностью… и, главное! — ни одного предателя! Абсолютная верность Его Милости.

Архимаг был спокоен. Старшие Магистры входили и кланялись, входили и кланялись — а он, восседая на троне, отвечал им небрежными мановениями рук. Архимаг был спокоен. И только в глубине его глаз горел багровый огонь. Стремительный багровый огонь. Удушливый и страшный.

Когда последний из Старших Магистров вошел, поклонился и уселся на отведенное ему место, Архимаг встал.

— Господа Магистры, нас предали, — негромко сказал он.

По рядам Старших Магистров пробежал легкий шорох.

— Преступники бежали из Ордена к подлецу и мятежнику Зикеру, — добавил Архимаг. — Они основали новый Орден.

Старшие Магистры переглянулись и побледнели от ужаса.

— Это — не Черный Орден, — глухо проговорил Архимаг. — Это Серый Орден. Они предали наши идеи. Наши заветы. Предали!

Старшие Магистры молчали. Архимаг и не ждал ответа.

— Я выбрал вас, — проговорил он. — Выбрал из многих.

Сердца Старших Магистров вострепетали от радостного предвкушения. Смутные надежды на повышение на глазах обрастали плотью. В такие смутные времена, когда Великие Магистры толпами бегут из Ордена, много чего может случиться.

— Я дам вам Силу, — продолжил Архимаг. — Неиссякаемый источник. Я хочу и требую, чтоб вы вели непрекращающуюся войну с Орденом Беглых Магов! Войну до смерти! До тех пор, пока ни одного из них не останется на свете.

Старшие Магистры переглянулись. Воевать с Великими? Каждый из Старших знал, чего он на самом деле стоит. Отказаться? Ослушаться Архимага? Каждый из них знал, чего он на самом деле стоит. Эх, сбежать бы… Да разве выйдет? Вот зачем, оказывается, в зале присутствует почти треть Черной Стражи Ордена.

— Я говорил о Силе, — промолвил Архимаг. — Придите и возьмите. Пусть каждый из вас подойдет ко мне и коснется моей правой руки. Я жду.

И каждый из Старших Магистров подошел к Архимагу и коснулся его правой руки. Сгорело только двое. Архимаг брезгливо отряхнул их пепел с ладони. С остальными вроде бы ничего не случилось… вроде бы. Двести восемьдесят восемь бывших Старших Магистров стояли напротив своего Архимага. Такие же, как раньше. Почти такие же. Потому что в глубине их глаз теперь тоже горел багровый огонь. Удушливый и страшный.

— Убейте предателей! — негромко проговорил Архимаг, но его слова тяжелыми стальными шарами раскатились по залу. — Убейте — и я всех вас сделаю Великими Магистрами!

Засыпая, чудовища бормочут себе под нос удивительные сказки. Сказки про облачных всадников и менестрелей, затерянных королей и уснувших витязей, огненных драконов и принцесс, встающих из воды. Засыпая, чудовища много чего бормочут. Говорят, лучшие сказочники — те, кому удалось подслушать это рокочущее, как море, бормотание.

Кто, обладая эльфийским слухом, слышит его за тридевять земель в шорохе ветра, в шелесте деревьев и трав. Лучшие песни эльфов — эхо таких сказок.

Кто, обладая гномьим упорством, собирает эхо этого бормотания. Оно каменное, это эхо. Лучшие камни гномов — эхо таких сказок.

Кто, обладая человечьей удачливостью, с человечьим же нахальством напополам просто приходит к костру. Авось не съедят. Авось сказку скажут.

Засыпая, чудовища становятся не опасными. Но… кто из нас может сказать с уверенностью — в самом ли деле они спят?

— Тебе не кажется, что вся эта ситуация несколько зависла? — спросил Художник у своего Ученика.

— Кажется, — кивнул тот, водя кистью по воде. — И Зикеру кажется.

— Да. Зикер — это серьезно, — одобрительно кивнул Художник. — Кстати, как тебе понравилась эта его шутка насчет нового Ордена?

— А что — ничего идея! — фыркнул Ученик. — Будь у меня время — с удовольствием записался бы.