– Ты знаешь свои способности.

– Пегги!

Она рассмеялась.

– Заслужила я сегодня обед?

– А как ты думаешь?

– Думаю, что заслужила. Надень свой серый костюм.

– Он же почти совсем протерся на локтях.

– Надень серый костюм, он мне нравится.

– Хорошо.

– А что мне надеть? – Впервые за все время разговора голос Пегги прозвучал неуверенно, с наивной озабоченностью.

Майкл засмеялся.

– Чего ты смеешься? – резко спросила Пегги.

– Скажи еще раз, повтори: «А что мне надеть?»

– Зачем?

– Потому что от этих слов мне становится смешно, я вспоминаю тебя, и у меня появляется жалость и нежность к тебе и ко всем женщинам на свете.

– Скажи пожалуйста! – обрадовалась Пегги. – Сегодня ты встал с правой ноги, не правда ли?

– Конечно.

– Так что мне надеть? Голубое ситцевое платье или бежевый костюм с кремовой блузкой, или…

– Голубое платье.

– Оно такое старое.

– Голубое платье.

– Хорошо, а волосы как – вверх или вниз?

– Вниз.

– Но…

– Вниз!

– Боже, – сказала Пегги, – я буду выглядеть так, словно меня вытащили из Харлема[37]. Ты не боишься, что кто-нибудь из твоих друзей увидит нас?

– Я рискну.

– И не пей слишком много…

– Послушай, Пегги…

– Ты начнешь обходить всех своих друзей и прощаться с ними.

– Пегги, клянусь жизнью…

– Тебя хотят использовать просто как пушечное мясо. Будь осторожен.

– Я буду осторожен.

– Рад, что я позвонила? – Пегги опять заговорила кокетливым тоном, словно девица, томно прикрывающаяся веером на студенческом балу.

– Рад.

– Это все, что я хотела знать. Выпей апельсиновый сок. – Она повесила трубку.

Майкл с улыбкой медленно опустил трубку. Он сидел и думал о Пегги.

Потом поднялся и через гостиную прошел на кухню; там он поставил кипятить воду, отмерил три полных с верхом ложки кофе, наслаждаясь необыкновенно приятным запахом, исходившим из банки, достал бекон и яйца, нарезал хлеб для гренков, отпивая между делом большими глотками холодный апельсиновый сок. Приготавливая завтрак, он мурлыкал какую-то песенку без слов. Ему нравилось самому готовить завтраки, быть одному в своем холостяцком доме, ходить в свободной пижаме, ступая босыми ногами по холодному полу. Он положил на большую сковороду пять ломтиков бекона и поставил ее на небольшой огонь.

В спальне зазвонил телефон.

– Фу, черт! – выругался Майкл. Он снял с огня сковороду с беконом и пошел через гостиную. Всякий раз, проходя через эту комнату, он не мог нарадоваться: что за приятная комната, с высоким потолком, двусветная, с широкими окнами; по всей комнате у стен книжные шкафы с книгами в разноцветных коленкоровых переплетах, образующих нежный и приятный спектр.

Майкл взял трубку:

– Алло.

– Голливуд, Калифорния, вызывает мистера Уайтэкра.

– Уайтэкр слушает.

С другого конца континента раздался голос Лауры, низкий и неестественный.

– Это Майкл? Майкл, дорогой…

Майкл чуть слышно вздохнул:

– Здравствуй, Лаура.

– В Калифорнии сейчас семь часов утра, – сказала Лаура с легким упреком, – я поднялась так рано, чтобы поговорить с тобой.

– Благодарю.

– Я знаю все, – возбужденно заговорила Лаура. – Это ужасно! Почему тебя берут рядовым?..

Майкл усмехнулся.

– Это не так уж ужасно. Много людей служат на таком же положении.

– Здесь уже почти все по крайней мере майоры.

– Знаю, – сказал Майкл, – может быть, именно поэтому есть смысл остаться рядовым.

– Да перестань ты, черт возьми, оригинальничать, – вспылила Лаура, – тебе ни за что не вынести этой службы. Я знаю, какой у тебя желудок.

– Моему желудку, – серьезно ответил Майкл, – придется пойти в армию вместе со мной.

– Послезавтра ты будешь сожалеть об этом.

– Возможно, – согласился Майкл.

– Через два дня ты попадешь на гауптвахту, – громко сказала Лаура. – Сержант скажет что-нибудь такое, что тебе не понравится, и ты ударишь его. Я знаю тебя.

– Послушай, – спокойно произнес Майкл, – никто не собирается бить сержантов – и я тоже.

– За всю свою жизнь ты ни от кого не получал приказаний, Майкл. Я знаю тебя. Это одна из причин, почему с тобой невозможно было жить. Во всяком случае, я прожила с тобой три года и знаю лучше, чем кто…

– Правильно, дорогая Лаура, – терпеливо сказал Майкл.

– Пусть мы разведены и всякое такое, – торопливо продолжала Лаура, – но во всем мире нет никого, кого бы я любила больше тебя, ты знаешь это.

– Знаю, – произнес Майкл. Он верил ей.

– И я не хочу, чтобы тебя убили. – Она заплакала.

– Меня не убьют.

– И мне противно думать о том, что кто-то будет тобой командовать. Это несправедливо.

Майкл покачал головой, лишний раз убеждаясь, какая глубокая пропасть отделяет реальный мир от мира в представлении женщины.

– Не беспокойся обо мне, Лаура, дорогая, – сказал он. – Очень мило, что ты позвонила мне.

– Я кое-что решила, – твердо сказала Лаура, – я не хочу больше брать твоих денег.

Майкл вздохнул.

– Ты получила работу?

– Нет, но сегодня днем я встречаюсь с Макдональдом в «Метро-Голдвин-Мейер»[38]и…

– Ну что ж, когда будешь работать, тогда и перестанешь брать деньги. – Майкл поспешил сменить тему и, не давая Лауре ответить, спросил ее: – Я читал в газете, что ты собираешься замуж, это правда?

– Нет. Может быть, после войны. Он поступает во флот и собирается работать в Вашингтоне.

– Везет, – пробормотал Майкл.

– Одного помощника директора из «Рипаблик»[39]взяли в авиацию первым лейтенантом. Всю войну он просидит в Санта-Аните. Служба информации. А ты собираешься стать рядовым…

– Прошу тебя, Лаура, дорогая, – сказал Майкл, – этот разговор будет стоить тебе пятьсот долларов.