— Привет, Гилли! — весело крикнула тифлингесса привратнику. — Ты опять бессменный дежурный на воротах? Кому на этот раз челюсть свернул?

— О, Шелли, а мы тебя всем городом уже дня три ждем, — ответил гном. Голос у него оказался не низким, как можно было бы ожидать, а, наоборот, весьма приятным таким тенорком. — Твой дядя с головой дней пять как связался, весь Перевальный гудит. Давно такого не случалось…

— Ну вот, повезло мне так, — грустно улыбнулась тифлингесса.

— Сама-то жива, тоже дело, мало кому везет уцелеть после встречи с т’сареш в бешенстве… — Внезапно гном со всей дури влепил рукой в латной перчатке себе по лбу, и как ему не больно-то! — Ой, девочка, прости дурака, Энно же… Шейелена, прими мои искренние соболезнования.

— Спасибо большое, Гилли, — грустно улыбнулась девушка. — Заходи вечерком, посидим… Только не напивайся сильно.

— Благодарю за приглашение. Ты, как всегда, в «Бешеном гусе»?

— Ну да. Меня из клана встретить должны. Да и привычно как-то.

— Тогда обязательно зайду, как только сменюсь. Сейчас запишем все… — Гном подошел к скамеечке, аккуратненько так прислонил свою гизарму к стене и вытащил из-за щита небольшой журнал в твердом переплете, легко удерживая его в раскрытом состоянии в левой руке. Правой же, неловко зажав латной перчаткой небольшую палочку, начал что-то корябать, бормоча себе под нос:

— Так, сегодня у нас пятидесятый день, третья стража… Караван клана Теорн… Пять повозок… Главный, главный… Шелли, главным кого писать? — Гном поднял глаза на тифлингессу.

— Пиши меня, чего уж там, — опять вздохнула девушка.

— А, хорошо. Значитца, главный — Шейелена… Как там тебя дальше, а, как Энно… Теорн аэп’Шееллайт. Спутники-то у тебя кто?

— Шестеро людей-наемников.

— Представьтесь, ребята, мне для отчета. — Гном явно обращался ко мне. И что было делать?

— Гилли, они с Южного, не говорят по-нашему, — вмешалась Шелли и ткнула меня локтем в бок, правда, угодила в броник и поморщилась. — Майор, покажи ему «понималку».

Я молча поднял левую руку и продемонстрировал свой амулет.

— Аа-а-а, ясно, все-то там у вас, на Южном, через задницу, даже язык… — Привратник коротко хохотнул своей грубой и двусмысленной шутке. — По мне, так дешевле язык выучить, чем бешеные деньги за это эльфийское колдунство платить, но дело ваше. Хотя большие мальчики там вырастать стали. Где ты их, таких диких-то, взяла, что даже по-человечески не говорят?

— Где взяла — там больше нету, — опять улыбнулась Шелли.

— Ну ладно, запишу просто как наемников. Но смотри, под твою ответственность, если что — с меня же спросят, кого я в город пропустил. — Гном строго посмотрел на тифлингессу.

— Гилли, они пришибли упыря, который меня начал заживо жрать, — сурово отбрила Шелли, — и не одного. Так что если решат вашего голову на кол посадить и спалить эту обдираловку к Хаосу, так я им еще и помогу.

Гном уже гораздо внимательнее осмотрел меня с ног до головы, подольше задержался на автомате, который лежал на коленях.

— Во как, сильны, однако. Надо же, ни брони нормальной, ни оружия, а т’сареш прибили и сами целы. Одни магические хрени какие-то, но баловство это… Железо, оно надежнее… А знаешь, голову — на кол, я бы тоже поучаствовал, вот только город палить, наверное, не надо, а то пиво приличное только у Больших ворот достать можно, а туда с бодуна топать… Воздержитесь, в общем. Ладно, Шелли, проезжайте, вечером зайду, поболтаем. — Гном одной рукой потянул на себя приоткрытую створку и заорал куда-то вглубь ворот: — Эй, бездельники, открывай, это свои.

Внутри послышались топот, какое-то лязганье, и вторая створка тоже начала открываться.

— Слушай, Гилли, а что ты на этот раз натворил? — спросила Шелли, пока мы ждали. — Когда уезжали, ты своим молотом клялся, что пить бросишь?

— Э-э-э, девочка, поверь опытному гному, никогда не зарекайся пить с похмелья, — поморщился Гилли. — Так, посидели с мужиками из кузницы в «Тронном кулаке», а бухло там приличное, так что не сильно я и набрался. Ну, по крайней мере, все помню. Да и не буянил особо, подумаешь, стену в двух местах проломил. Еще парочке стражников морды поправил чуток, а то больно они страшные. Но голова заявил, что я этот, рец… рецув… рецидивист, во, и прописал мне две дюжины дней. Еще пять осталось…

— А, считай, что это у тебя похмелье такое затяжное.

— У-у-у, издеваешься… Лучше уж головой мучиться. Проезжай давай, — махнул рукой гном. Я стеганул харру, направляя ее в ворота.

— Слушай, Шелли, — крикнул страж уже нам в спины, — здоровское у тебя платье, мне понравилось! Только когда перевязку снимешь — еще лучше будет, а то одна грудь как-то несимметрично выглядит. — Привратник довольно заржал.

Шелли зло зашипела, вполголоса обещая пошлому гному разнообразные кары.

За стеной открылась достаточно большая привратная площадь, окруженная явно нежилыми домами, больше напоминавшими лабазы. От ворот лучами расходились три довольно широкие и прямые улицы, ограниченные заборами и стенами домов. Шелли уверенно велела править по центральной. Дорога ощутимо поднималась вверх. Улица шла прямо на север, никуда не сворачивая, но каждые метров двести — триста от нее отделялись под одинаковыми углами другие улочки, уводившие в разные стороны. В конце каждой улочки виднелся все тот же подгнивший частокол, в который они по ходу и упирались.

— Слушай, а ты вроде говорила про какую-то въездную пошлину, — спросил я Шелли, пока мы ехали. — Или он забыл на радостях?

— Гном забыл про деньги? Скажешь тоже, — звонко рассмеялась тифлингесса. — Просто тут принято, чтобы на воротах деньги не утаивали, въездную пошлину в гостиницах брать. Там сразу в общий счет включают, так проще контролировать все это дело. Городок маленький, из одних гостиниц по большому счету и состоит, так что выяснить, где остановился караван, легко, да и спрашивают на въезде. А без оплаченного счета из города никто и не выпустит. Наверное, Гилли вечером и занесет требование от головы. Обычно специальный гном этим занимается, но меня тут знают…

— А ты этого Гилли тоже знаешь, как я заметил?

— Да его все тут знают, местная достопримечательность. Гном-наемник, большая редкость. Я же говорила, что они не любят сражаться на поверхности и вообще неуютно себя под открытым небом чувствуют, но вот встречаются исключения. Да Гилли, наверное, еще и просто скучно на одном месте сидеть, вот и шляется с караванами. А в межсезонье зависает в Перевальном и начинает от скуки буянить. Его пытались на другие работы пристраивать, но бесполезно, он, кроме как мечом махать, ничего не умеет толком, да и учиться не собирается. Ну если только в кузнице за молотобойца встать, но это-то гному не наказание. Вот его и начали на ворота ставить. В межсезонье эта работа особенно скучная, никто дежурить не рвется, караванов мало, его туда и отправляют. Он назначенный срок отстоит, пару деньков отдохнет и опять в запой дней на шесть… От скуки, наверное. Ну и в финале устраивает грандиозную драку с разрушениями и жертвами, в лучшем случае просто кабак какой-нибудь громит. И по новой — дежурить.