Мы разинули рты, а Карла снова задрожала и захлопнула дверь.

– Убирайтесь! Ненавижу вас обоих. Ненавижу. Ненавижу…

Мы больше не пытались открыть дверь, потому что ощущали свою вину. Особенно Элеанор.

Как же я облажался.

– Возможно, тебе пока стоит уйти, – сказал я ей, не в силах взглянуть на нее, но уже представлял боль в ее глазах. – Надо дать ей время остыть.

– Если можно, я хотела бы подождать в гостевом домике. Возможно, мне удастся поговорить с ней чуть позже и все объяснить.

– Да, конечно.

Элеанор медленно кивнула и ласково коснулась моего плеча, но я по-прежнему не мог обернуться к ней.

– Позови меня, если понадоблюсь, Грей, – прошептала она и ушла.

Я уперся в дверь ладонями и лбом и закрыл глаза.

– Прости, Карла, – мягко произнес я. – Прости, прости…

Прерывистое дыхание. Бешеные удары сердца.

Прости!

– Она сбежала, – выдохнул я, колотя кулаками по двери гостевого домика. Элеанор встревоженно взглянула на меня. Мысли путались, и я не знал, как замедлить их бешеное вращение. – Я зашел к ней, чтобы узнать, готова ли она поговорить, но ее уже и след простыл.

В глазах Элеанор вспыхнула тревога, и это еще больше испугало меня. Коснувшись моей руки, она глубоко вздохнула.

– Ладно, ладно. Не беспокойся, мы найдем ее. Куда она могла пойти? Отправимся на ее поиски. У нее есть любимые места? – спросила она.

– Не знаю, не представляю, куда она могла направиться. Она была так расстроена, что могла пойти куда угодно, – сказал я, взволнованно ходя по комнате и то и дело проводя рукой по волосам. – Это моя вина. Это из-за меня она убежала, – пробормотал я, чувствуя, что начинаю терять над собой контроль.

Элеанор сейчас нужна была мне как никогда, потому что я начинал сходить с ума. Мысли разбегались, и я не мог сосредоточиться. Я отчаянно желал, чтобы она поддержала меня.

Она прищурилась.

– Ладно, куда бы пошла я, если бы чувствовала, что меня предали… если бы чувствовала себя потерянной и одинокой? Куда бы я пошла? Что бы сделала? К кому бы побежала… – Она умолкла, и вдруг ее озарило. – Я бы пошла к маме. Возможно, именно туда она убежала. К маме.

– В смысле? – плохо соображая, спросил я.

– Когда мне плохо, я всегда иду к Лори-Лейк, потому что это наше с мамой место. Туда бы я и пошла. К маме.

И все моментально встало на свои места.

– Кладбище, – выпалил я. – Ты можешь присмотреть за Лорелай?

– Конечно. Иди. Позвони, если что-то понадобится.

– Хорошо, спасибо, – сказал я, сбегая по ступенькам.

– Грей? – окликнула она меня.

– Да?

– Дыши.

* * *

Она приказала: «Дыши», но я не мог перевести дух, пока ехал к кладбищу. Меня сковывал страх. Горло сжималось, и я едва сохранял остатки самообладания.

Обрывки воспоминаний проносились в голове, прошлое снова оживало передо мной.

Я заставил себя встать и взглянуть на Лорелай. Она плакала, но с ней явно все было в порядке. А затем я отправился на поиски ее сестры. В поисках дочери я рванулся вперед сквозь ливень. «Карла!» – бесконечно выкрикивал я ее имя. Но она не откликалась, и ничего не было слышно. Страшные мысли сводили меня с ума, и я едва сдерживался.

– Нет, – пробормотал я себе под нос. – С ней все в порядке. Все хорошо. – Я бесконечно повторял эти слова.

С ней все должно быть в порядке, потому что иначе я просто не смогу дальше жить.

Слезы застилали мои глаза, но я старался успокоиться. Я не стану плакать, пока не найду ее. Я не стану давать волю чувствам, пока не узнаю, что она в порядке.

Припарковавшись, я бросился на кладбище.

Чем ближе я подходил к могиле, тем сильнее волновался.

Еще издалека я заметил крохотную фигурку, лежавшую около могилы Николь. Сердце сжалось от боли, и я рванулся вперед, молясь, чтобы все обошлось. Но она выглядела такой маленькой и беззащитной…

Повернувшись направо, я увидел ее. Крохотную фигурку, лежавшую около двух деревьев. Она выглядела такой маленькой и неподвижной.

Очень неподвижной.

И эта неподвижность испугала меня.

– Карла! – закричал я. – Карла!

Когда она слегка шевельнулась, я на долю секунды почувствовал облегчение. Я ринулся к ней.

– Папа? – произнесла она, оборачиваясь ко мне.

Я упал рядом с ней, прижав ее к себе так сильно, что мог ощутить ее сердцебиение.

– Что ты здесь делаешь? – вскричала она, шарахаясь от меня. Ее глаза покраснели от слез, и я коснулся ладонями ее лица. Я ощупывал ее голову, все ее тело, чтобы убедиться, что она цела.

– Кар… – у меня перехватило дыхание, когда я коснулся ее кармана. Мое сердце сжалось, когда я вытащил тюбик с таблетками, которые ей выписал врач, и ошарашенно уставился на него. А затем взглянул на Карлу.

Она начала дрожать.

Ее губы скривились.

А мое сердце обливалось кровью.

– Зачем тебе это, Карла? – тихо спросил я, чтобы она не смогла услышать ужас в моем голосе.

– Папа…

– Карла. Зачем тебе эти таблетки? – снова задал вопрос я.

Из ее глаз покатились слезы, и, прижав ладони к лицу, она разразилась рыданиями.

– Я все это ненавижу! – кричала она. – Все это. Я ненавижу себя. Свое одиночество. Я устала скучать по маме. Мне так тяжело. Я так себя ненавижу, папа. Я ненавижу весь этот мир. Но я не собиралась этого делать, папа. Честно. Я просто… – Ее слова звучали невнятно, и я задыхался от боли, видя, как тяжело моей дочери. – Я устала, папа. Я так устала…

Я крепко обнял ее.

– Я с тобой, Карла. Я с тобой. Только ты, Лорелай и я, ладно? С этого самого момента.

– Только мы втроем? – спросила она с удивлением.

– Да. И больше никого. Для меня нет никого важнее, чем ты и твоя сестра. Ты – моя жизнь, Карла. Ты – мой мир.

И это была чистая правда.

Я готов был горы свернуть ради дочерей.

Ради них я готов был отказаться от собственного счастья.

Чуть позже в тот день Грейсон постучал в дверь гостевого домика. Я ждала известий о Карле, не в силах уехать, не зная, что произошло. Обхватив себя руками, я открыла дверь.

– Она в порядке?