Сидни не могла удержаться и не прикоснуться к нему, хотя это могло бы ускорить дело и привести к преждевременному финалу. Она этого вовсе не хотела, но Сидни жаждала близости полной, без преград. Шепча его имя, Сидни просунула руку между их телами и нащупала ладонью его бархатистую плоть. Майкл дернулся всем телом и судорожно втянул воздух сквозь зубы. Она сжала его игриво, совсем легонько, но не смогла успокоить.

– Ты тоже можешь меня потрогать, – дрожащим шепотом предложила Сидни, от души надеясь, что не придется объяснять – где. Не пришлось. Но пришлось сказать:

– Тише, тише, не так сильно!

Майкл тотчас же ослабил нажим, его пальцы раскрыли ее бережно, как хрупкую раковину, как бутон цветка.

– О, Майкл, Майкл, Майкл… – Тебе это нравится! – с восторгом воскликнул он, чрезвычайно довольный собой.

В эту игру должны играть двое.

– А тебе вот это понравится.

Сидни начала поглаживать его внизу, слегка растягивая мягкую, как будто замшевую кожу. Он вскрикнул. Она сразу же перестала, испугавшись, что зашла слишком далеко и достигла большего успеха, чем сама хотела.

– Не сейчас, – шепнула она, – еще не время. Сперва ты должен войти в меня.

– Я хочу войти в тебя.

– Знаю. Но еще не время.

– Почему?

– Ш-ш-ш…

Она еще немного помучила и себя, и Майкла, дразня его медленными прикосновениями пальцев, которые вдруг стали необыкновенно ловкими, чуткими, умелыми, как никогда раньше. Всякий раз, когда Сидни замирала, Майкл начинал очень бережно исследовать ее, а она, затаив дыхание, следила за его лицом. Глаза у него были опущены, на губах застыла сосредоточенная полуулыбка. Приятно было сознавать, что он никогда раньше так не прикасался к женщине. Эта мысль дарила ей сладкое, непереносимо волнующее ощущение собственной удачливости и власти над ним.

– Сидни!

На щеке у него ритмично подергивался мускул. Он дошел до края, да и она, пожалуй, тоже. Но ей стало немного грустно, когда она поцеловала его в губы и приняла на себя весь его вес, потому что в этот раз ей удалось подойти так близко… совсем близко.

Не медля больше ни секунды, Майкл раздвинул ей ноги коленями и, помогая себе рукой, проник внутрь. Дыхание вырвалось у него из груди долгим вздохом, пока он погружался все глубже и глубже. Потом, к удивлению Сидни, он замер, оставаясь совершенно неподвижным. Слов не требовалось, не было никаких причин говорить вслух «Я люблю тебя», и уж тем более никаких причин для слез. И все же тихие, светлые слезы навернулись ей на глаза. Сколько бы ей ни суждено было прожить, что бы с ней дальше ни случилось, она знала, что навсегда запомнит эту минуту.

В конце концов ей опять пришлось взять инициативу на себя. Она начала двигаться, медленно вращая бедрами и увлекая его за собой ласковыми поглаживаниями. Ощущать его внутри… нет, это было неописуемо. Он был подобен щедрому глотку воды в жаркий день. Сидни знала, что долго это чудо продолжаться не может. Судя по знакомым ей признакам, Майкл был уже на грани. Но ей хотелось отдать ему себя в подарок, все остальное не имело значения. Сама она еще сумеет получить удовольствие.

Во всяком случае, ей так казалось. Все стало меняться медленно, постепенно, поначалу совсем незаметно, но… не успела она оглянуться, как кое-что приобрело значение для нее самой. Она не могла противиться этой настоятельной потребности, не могла сделать вид, будто с ней ничего не происходит. Захваченная совершенно новым для себя переживанием, Сидни растерялась, позабыла все, что было ей раньше известно и хорошо знакомо. Она летела по воздуху, судорожно цепляясь за Майкла и всем телом, каждой своей клеткой умоляя его не останавливаться. В конце концов ей пришлось сказать об этом вслух.

– О господи, не останавливайся… – прошептала она, прижимаясь лицом к горячей влажной впадине на его груди.

Если бы он остановился, она бы просто умерла.

Страсть лишила Майкла речи, но не языка. Его хриплые гортанные стоны – откровенные, ничем не стесненные – еще больше подогрели Сидни. Прерывисто и тяжело дыша, как и она сама, он еще крепче притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы. Варварский ритм древней, как мир, любовной игры пульсировал у нее в крови. Ее тело жаждало освобождения.

– Давай, давай, давай скорее…

Ее поразила неистовая чистота ощущений. Стремительно возносясь вверх по спирали наслаждения, Сидни испустила торжествующий крик, когда достигла вершины. Сквозь захлестнувшую ее волну пьянящей радости она услыхала ответный крик Майкла – протяжный низкий вой, полный животного удовлетворения. Этот звук мгновенно проник ей в сердце и в мозг, стал частью блаженства, его апофеозом.

Когда все кончилось, Сидни утеряла способность двигаться. У Майкла осталось больше сил.

– Мне хочется кричать на весь мир о своей радости, – признался он, – или перевернуть этот мир вверх ногами.

Майкл непременно хотелось знать, всегда ли это бывает так прекрасно – заниматься любовью.

– Конечно, нет, – ответила Сидни. Она не сомневалась в своей правоте. С ней самой ничего подобного раньше не происходило.

– Почему нет? – спросил он с задумчивым видом, обводя одним пальцем хрупкую развилку ее ключиц. – Всегда должно быть так, если люди занимаются любовью.

С этим она была согласна.

– Должно быть, но не всегда бывает. Майкл наклонился и поцеловал родинку у нее на левой груди.

– Проверим, – улыбнулся он.

Слава богу, Филип хотя бы перестал кричать на нее, и Сидни больше не должна была отводить телефонную трубку подальше от уха каждые несколько секунд во время их кратких разговоров. Три дня потребовалось, чтобы он понял, что криком ничего не добьется.

– Скажи мне, по крайней мере, что ты все еще в штате Иллинойс.

– Разумеется, я здесь.

– Скажи мне, что ты все еще в Чикаго.

– Да.

– В самом деле?

– Да. Она услыхала в трубке его вздох.

– Ну это уже кое-что.

– Филип, я скажу тебе, где я, если ты обещаешь держать язык за зубами и ничего не предпринимать.

– Извини.

Они уже несколько раз толковали об этом, и Сидни надеялась услышать наконец другой ответ.

– Тогда я не скажу. Оба они напряженно молчали.

– Как дела дома? – спросила Сидни, меняя тему.

– Ну а ты сама как думаешь?

Двери лифта со звоном открылись, вышла пожилая пара. Сидни старательно держалась к ним спиной, пока они не повернули по коридору налево и не скрылись из виду.

– Репортеры оставили вас в покое? – спросила она приглушенным голосом.

– В общем, да. Твое алиби пока держится. Тетя Эс-телла сказала всем, что ты решила уехать подальше от скандала, и никто в этом не усомнился.