РИС. 12–6. Смертность в результате падений, пожаров, утоплений и отравлений, 1903–2014

Источник: National Safety Council 2016. Данные для пожаров, утоплений и отравлений (твердыми веществами или жидкостями) скомпонованы из наборов данных за периоды 1903–1998 гг. и 1999–2014 гг. Для 1999–2014 гг. данные, касающиеся отравлений (твердыми веществами или жидкостями), включают случаи отравлений газами или парами. Данные по падениям приведены лишь до 1992 г. из-за артефактов отчетности в последующие годы (см. примечание 50)

Линии, отражающие уменьшение упомянутых в иудейской молитве рисков гибели от огня и воды, практически идентичны: число жертв в каждой из этих категорий снизилось более чем на 90 %. Сегодня американцы тонут все реже – спасибо спасжилетам, пляжным патрулям, оградам вокруг бассейнов, обучению плаванию и навыкам первой помощи, а также внимательному присмотру за маленькими детьми, которые могут утонуть в ванной, в унитазе и даже в ведре.

Огонь и дым тоже уносят все меньше жизней. В XIX веке муниципалитеты начали формировать команды профессиональных пожарных, задачей которых было не дать пожару разгореться и уничтожить весь город. В середине XX века пожарные части стали направлять свои усилия не только на тушение, но и на предотвращение пожаров. Поводом к этому стали ужасные трагедии вроде пожара в бостонском ночном клубе Cocoanut Grove в 1942 году – в огне тогда погибло 492 человека. Кампания в прессе сопровождалась душераздирающими фотографиями, на которых пожарные вытаскивают из горящих зданий бездыханные тела маленьких детей. В докладах президентских комиссий с заголовками вроде «Америка в огне» пожары назывались общенациональной нравственной проблемой, требующей немедленного решения[542]. Кампания привела к привычному для нас повсеместному распространению потолочных спринклеров, детекторов дыма, эвакуационных выходов, противопожарных дверей, пожарных учений, огнетушителей и негорючих материалов, а также к появлению популярных персонажей, обучающих пожарной безопасности, вроде медвежонка по имени Дымок и собаки-пожарного по кличке Искорка. В итоге пожарные почти добились того, чтобы остаться не у дел. Около 96 % вызовов касаются внезапной остановки сердца и других состояний, требующих неотложной медицинской помощи, а львиная доля оставшихся – это мелкие возгорания. (Вопреки очаровательному стереотипу, пожарные не спасают котят с высоких деревьев.) Типичный пожарный видит полыхающее здание раз в два года[543].

Все меньше американцев гибнет в результате случайного отравления газами – прежде всего потому, что в 1940-х годах для отопления домов и приготовления еды стали использовать не токсичный коксовый газ, а безопасный природный. Другим достижением стало усовершенствование конструкции и обслуживания газовых плит и обогревателей – теперь они всегда сжигали топливо полностью, не заполняя помещение угарным газом. С 1970-х годов все автомобили начали оборудовать каталитическим конвертером выхлопных газов: его исходной задачей было снизить загрязнение воздуха, но заодно он не позволял машине превратиться в передвижную газовую камеру. Наконец, на протяжении всего XX века людям постоянно напоминали, что заводить автомобиль или электрогенератор, разжигать угольный мангал или печку-буржуйку в помещении или под окном – плохая идея.

Рис. 12–6 демонстрирует одно кажущееся исключение в победоносной борьбе с несчастными случаями – это категория под названием «отравление (твердые вещества или жидкости)». Ее резкий рост, начавшийся в 1990-х, – аномалия для общества, которое все в большей степени защищено фиксаторами, сигнализациями, мягкими обивками, поручнями и предупреждающими надписями. Поначалу я не мог понять, с чего бы американцы вдруг принялись все чаще есть крысиный яд или пить отбеливатель. Но затем до меня дошло, что в статистику случайных отравлений включают случаи передозировки наркотиков. (Я должен был вспомнить, что в песне Леонарда Коэна, основанной на все той же иудейской молитве, есть и строчка «кто вмазавший в одиночестве, кто под барбитуратами».) В 2013 году 98 % смертей в результате отравления были смертями от наркотиков (92 %) или алкоголя (6 %), а остальные 2 % почти полностью относились к отравлениям газами и парами (в основном угарным газом). Опасности, подстерегающие нас дома и на работе, – растворители, дезинфицирующие средства, инсектициды и жидкости для розжига – ответственны менее чем за полпроцента смертей от отравления, так что соответствующий им график на рис. 12–6 шел бы по самому низу[544]. Конечно, маленькие дети по-прежнему шуруют под раковинами, пробуя на вкус все, что там хранится, но, спасибо токсикологическим центрам, куда их быстро доставляют родители, умирают от этого совсем немногие.

Так что единственная линия, устремившаяся вверх на рис. 12–6, не опровергает прогресс, достигнутый человечеством в снижении опасности своей среды обитания, хотя это и явный шаг назад в борьбе с другой угрозой – наркотиками. Эта статистика пошла в рост в психоделические 1960-е, резко подскочила в годы эпидемии крэк-кокаина в 1980-е и взмыла в облака в XXI веке, в период куда более серьезной эпидемии опиоидной зависимости. С начала 1990-х доктора слишком часто без нужды прописывали синтетические опиоидные обезболивающие вроде оксикодона, гидрокодона и фентанила, которые не только вызывают зависимость, но и способствуют переходу к употреблению героина. Передозировки легальных и нелегальных опиоидов превратились в огромную угрозу жизни: они убивают более 40 000 человек в год и уже сделали «отравление» крупнейшей категорией статистики смертности от несчастных случаев, превосходящей даже автокатастрофы[545].

Конечно, передозировка наркотиков – феномен, резко отличающийся от автокатастроф, падений, пожаров, утоплений и отравлений газом. Люди не впадают в зависимость от угарного газа и не мечтают взбираться на все более высокие стремянки, поэтому тех механических защитных мер, которые так хорошо сработали в отношении вредных факторов среды обитания, явно недостаточно, чтобы положить конец эпидемии опиоидов. Политики и специалисты по общественному здоровью понемногу справляются с этой грандиозной проблемой и уже приняли ряд контрмер: надзор за рецептами, поощрение применения безопасных обезболивающих, публичное осуждение или наказание фармкомпаний, безответственно рекламирующих наркотические препараты, повышение доступности антидота налоксона и лечение наркозависимых с помощью заместительной и когнитивно-поведенческой терапии[546]. Признаком того, что эти меры могут возыметь действие, стал тот факт, что число передозировок рецептурных опиоидов (хотя и не нелегальных героина и фентанила) достигло пика в 2010 году и, похоже, начинает снижаться[547].