было в баронстве театров. Так что представление имел исключительно по рассказам матушки. Теперь сравниваю ожидания и впечатления.

– О, это интересно. Послушать мнение о театре поэта, которым ты несколько неожиданно для меня оказался. Будь добр, зайди в ложу, неудобно разговаривать через барьер, да и толкают тебя. Еще до дуэли дотолкаются. – Принцесса снова мило улыбнулась, а я слегка напрягся. Это что, намек? Но в эмоциях ничего кроме любопытства не чувствовалось. Меня изучают. Пока без оценок. А препарировать когда собираются?

В ложу я все-таки вошел. Проигнорировать приглашение принцессы – моветон, а сослаться на дела, находясь в театре… Не думаю, что меня кинжалами в спину бить начнут. К тому же у меня активный защитный амулет.

Меня представили относительно пожилому господину. Оказалось, граф Тротье, посланник Лавардии в Леиде. Смотрел с интересом, взгляд профессионального оценщика. Эх, мало мне было принцессы!

– Так как вы все-таки развлекались в своем замке во Фрозии? – возобновила допрос Клеона.

– Да какие там развлечения? Матушка все больше по деревням да по полям моталась, крестьян лечила и урожайность поднимала. Меня учила, когда время было. Батюшка солдат гонял. И меня вместе с ними. Пару раз в год купцы приезжали, с ними могли какие-нибудь бродячие артисты приехать, но спектаклей они не ставили. Так, споют что-нибудь, реже – станцуют, а чаще шарами или ножами жонглировали. Вот и все.

– Не густо, – сочувственно покивала головой Клеона. – Так как же ты при таком образовании стихи сочинять умудряешься?

Вот что ей ответить? Вопрос-то можно было бы считать риторическим, но по эмоциям чувствовал, ждет она ответа. Как мне неприятно чужие творения присваивать, если бы вы знали! Но ничего лучшего не придумал, как повторить сделанный ранее на словесности, но так и не озвученный перевод строфы Андрея Вознесенского: «Стихи не пишутся – случаются…»

Не совсем гладко, конечно, в переводе, но здесь и такие стихи идут на ура.

– О, – только и сказала принцесса. Кажется, даже глаза закатила. И рот чуть-чуть приоткрыла. Блин! Хорошенькая она, зараза! Как с такими нашему брату мужику тяжело за языком следить – так и хочется хвост распушить!

Магистры в ложе тоже губами зашевелили, запоминали? Зачем?

И вообще, хватит позволять Клеоне меня расспрашивать. У нее свои цели, но мне-то информация тоже нужна:

– А ты, наверное, с детства по театрам ходить привыкла?

Принцесса ответила не сразу:

– Знаешь, меня, наверное, можно назвать дочкой старшего брата. Отец умер, когда мне пяти лет не было, у королевы-матери только один свет в окошке – Отон. А Альзен разрешал мне делать все что угодно, в том числе и в театр ходить. Ты ведь об этом хотел спросить?

– Спасибо, – совершенно искренне сказал я. А младший брат у нее вызывает раздражение, ревнует она его к матери. До сих пор ревнует. Вот только дает мне это знание совсем немного. Или очень много. Раньше-то я о королевской семье Лавардии вообще ничего не знал.

Но из непонятного положения надо выбираться:

– Ты в Лавардэ просто в театр ходишь или есть театр, которому ты покровительствуешь?

– Официального королевского театра у нас нет, а вот дед нынешнего князя Свантинского держал свою труппу. Правда, не слышала, чтобы это сильно улучшило театр.

– Знаешь, в нашем замке в библиотеке хранилось несколько странных книг. В том числе одна с необычными пьесами. Гастон из Валиссии (я назвал наугад самую далекую страну, о которой вспомнил) являлся то ли составителем, то ли автором. А может, был он вовсе не из Валиссии, а просто сочинял под таким именем, стесняясь огласки. В общем, если найдется время, могу попробовать записать что-нибудь из того, что запомнил. Не уверен, что вспомню дословно, но это немного в другом стиле, чем то, что мы сейчас видим. Тебе как, интересно?

– Гастон Валисский, говоришь? Ну-ну. Конечно, интересно. Стихов он не сочинял?

Н-да, она явно про меня подумала, а я искренне хотел местную галиматью заменить чем-нибудь достойным из классики. Как бы мне тут вместо магии не пришлось поэтическим плагиатом заниматься. Этак я совсем самоуважение потеряю. Но отношение принцессы ко мне изменилось, и в нем стали проскакивать какие-то позитивные нотки. Тоже неплохо.

– Стихи вспоминать надо. Пьесу можно своими словами пересказать, а со стихами так не пойдет. Но я постараюсь.

– Ты уж постарайся. И вспомни, пожалуйста, стихотворение или сонет, который он Клеоне посвятил. Договорились?

Принцесса явно пришла в хорошее настроение и стала развлекаться. Никогда не понимал женщин, хотя у Димы Бершова кое-какой опыт был. Как он считал, положительный. Теперь – не уверен.

В результате я просто стал рассказывать забавные истории из жизни валиссцев, переиначивая анекдоты про английского лорда и его дворецкого. И даже иногда отпускал Клеоне комплименты. Осторожно, чтобы чего-нибудь не подумали.

Наконец стук молотков прекратился, и это было воспринято публикой как знак к началу нового действия. Действительно, зачем в гонг бить, если и так от молотков в ушах звон стоит?

Пока пробирался к своему месту, ко мне неожиданно подошел служитель и с поклонами и ужимками передал, что в следующем антракте принцесса Эгрейн ждет меня в своей ложе. Вот обрадовал!

Следующее действие я опять же промедитировал и заодно вспоминал анекдоты, которые можно рассказать принцессе. К моменту моего попадания в другой мир жанр этот в России практически умер. Пропал флер запретности, а юмористов на эстраде развелось столько, что все бородатые шутки пошли в дело и вышли в тираж. Но кое-что все же подобрал. В поэты меня уже записали, в драматурги сам напросился, теперь в острословы остается попасть. Вот такой из меня неправильный прогрессор получился. Нет бы паровой двигатель смастерить. Но – не хочу и не буду. А стихами и анекдотами жизнь местным обывателям, надеюсь, не испорчу.

Однако Эгрейн огорошила меня вопросом:

– Рассказывайте, когда у вас с Фьерделином дуэль? На каких условиях?

Ректор, похоже, как и я, такого вопроса не ожидал. Мы даже переглянулись с недоумением.

– Простите, прекрасная принцесса, но разве Фьерделин тоже в театре? Я его до сих пор не видел.

– Не может быть! – удивилась принцесса и повернулась куда-то вглубь ложи: – Пьетро, сходите, пожалуйста, узнайте, куда это Фьерделин исчез во время последнего антракта? Пьесу вы все равно уже видели, вы же сюда часто ходите, я знаю.

Один из незнакомых молодых людей, быстро поклонившись, вышел из ложи.

– А с чего вы решили, свет очей моих, что Фьерделин собрался вызвать меня на дуэль? То, что он меня недолюбливает, я заметил, но причина так и осталась мне непонятной.

– Барон, неужели вы настолько не от мира сего, что даже не полюбопытствовали, кем был Фьерделин-старший, чей меч вы столь демонстративно носите на поясе?

– Эгрейн, наверное, не следует обсуждать здесь наших гостей из Лавардии, – недовольно поморщившись, попытался остановить принцессу ректор. Но та уже закусила удила.

– Тоже мне, тайна! Огаст Фьерделин – сын коннетабля Лавардии, которого один барон умудрился сделать его преемником. Но не во всем. Самое ценное имущество барон забрал себе в качестве трофея, в чем я его полностью поддерживаю и