– Мудак, задержи ее!

– Не могу, она уже проскочила! – бессильным голосом адъютанта ответил селектор, и в тот же миг дверь номера распахнулась, на пороге возникла Тан Ель с каким-то листком бумаги в руке.

Одного взгляда на бутылки ей было достаточно, чтобы понять ситуацию.

– Так! Я тебе где сказала быть? – обрушилась она на Александру и тут же повернулась к маршалу: – Что вам от нее нужно?

Маршал, держа в руке коньяк, замешкался, но Александра не растерялась:

– Это по вопросу убийства моего мужа. Сотрудники Сос Коровича задержали убийцу.

– Да, я должен ее допросить, – воспрял маршал.

Тан Ель подошла к столу и усмехнулась:

– С шампанским? Сос Корович, вам что, делать больше нечего? Отец собирается во «Внуково-2» Клинтона встречать, а вы тут допросы устраи…

– Как это во «Внуково»?! – перебил маршал. – Мы же договорились, что Клинтона встречает Чер Мыр Дин.

– Я это отменила. Клинтон прилетает поддержать отца, а отец будет корчить из себя китайского императора? – Тан Ель взглянула на свои ручные часы. – Через шесть минут папа выезжает из Кремля. Будет странно, если при нем не будет начальника службы безопасности. Мой вам совет…

– Да еду, еду я! – маршал нагнулся к селектору: – Дежурный! Машину и все остальное по форме «прима один»! Полное оцепление по маршруту четыре! Как понял? Доложи!

– Понял! – откликнулся в селекторе голос дежурного по штабу охраны президента. – «Прима один» и маршрут четыре! Разрешите выполнять?

– Выполняй! – маршал надел фуражку с золотой кокардой, одернул мундир и нетерпеливо глянул на Тан Ель.

– Последний совет, Сос Корович, – сказала она. – Если вы еще хоть раз задержите любого моего сотрудника, считайте, что на этом ваша карьера кончится.

– Ну, ладно, ладно, Тань! – маршал миролюбиво поднял руку, чтобы приобнять ее за плечо.

Но Тан Ель уклонилась и сказала:

– И еще. Отец поручил вам выяснить, какие банки финансируют коммунистов. Когда будут эти данные?

– У них несколько спонсоров, но главный – «Народный банк». Только не напрямую, а через «Духовное возрождение». Отпусти меня, Тань, я должен бежать!

– Я вас не держу. Пошли, Саша!

Когда они вышли в коридор, Александра, глядя вслед убегающему к лифту маршалу, тихо сказала Тан Ель:

– Спасибо…

– Не стоит, – улыбнулась та. – Больше допросов не будет. Если ты сама не захочешь, конечно. Но я тебе не советую, – и только теперь вспомнила про лист бумаги у нее в руке: – Ой! Тут тебе факс насчет другого мужчины.

Александра с изумлением взяла у нее факс. В нем было всего несколько строк:

«АЛЕКСАНДРЕ КАНЕВСКОЙ: ВИНСЕНТ В БОЛЬНИЦЕ С ИНФАРКТОМ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ Б-ЦА, МИЧУРИНСКИЙ ПРОСПЕКТ, 6, ПАЛАТА 711. РОБИН»

– Ой! – обомлела Александра.

– Если это так важно, возьми мою машину, – сказала Тан Ель.

– Спасибо. Но уже ночь, меня не пустят в больницу…

– На моей машине? – усмехнулась Тан Ель.

Три «МИГа» – эскадрилья охранно-почетного эскорта – довели самолеты американского президента до правительственного аэродрома «Внуково-2» и ушли в «карусель», наблюдая за посадкой. «Боинг» «ВВС-1» приземлился и порулил к стоянке, где уже выстроился почетный караул.

Допущенная во «Внуково-2» небольшая группа российских и западных телеоператоров включила мощные осветительные приборы, «ВВС-1» замер точно у белой отметки, трап подкатил к его двери, и тут же двое рабочих раскатали с этого трапа рулон красной ковровой дорожки.

Из зала ожидания вышла группа встречающих: Президент Российской Федерации с женой, премьер-министр и другие члены правительства. Из-за ломкой весенней погоды с ее холодными вечерами все были в плащах и демисезонных пальто.

Дверь «Боинга» откатилась, Билл и Хиллари Клинтон, сияя улыбками, вышли на трап и стали спускаться к стоящим внизу встречающим. Клинтон, по американской традиции, был без головного убора, в одном костюме. А Хиллари…

Но Винсент не успел разглядеть на телеэкране наряд первой леди – в больничном коридоре послышалось стремительное цоканье каблуков. Семнадцатиэтажная Центральная клиническая больница, построенная незадолго до развала СССР для стареющих кремлевских пациентов, отличалась от остальных московских больниц не только тем, что здесь работало паровое отопление и в каждой палате стояло по телевизору. Поскольку количество кремлевских старцев резко уменьшилось, больница – за валюту – обслуживала теперь всех желающих. Однако охотников платить двести долларов в день за пребывание в этом медицинском «раю», практически, не было – «новые русские» предпочитают лечиться за границей, а остальным такие цены не по карману. И потому на всех семнадцати этажах этого клинического «Пентагона» с его ультрасовременным оборудованием, соляриями, зимними садами и отделанными карельской березой коридорами стоит абсолютная, или, точнее, мертвая, тишина. И вдруг…

Дверь распахнулась рывком, как от взрыва.

– Винсент! – влетела в палату Александра, в руках у нее были цветы. – Are you okay?

За ней вошли дежурный врач и медсестра.

Винсент видел ее огромные встревоженные глаза, ее прекрасное лицо и разметавшиеся по плечам волосы.

– Oh, God! – сказал он. – You are so beautiful! (Ты так прекрасна!)

– Перестаньте, Винсент! Как вы себя чувствуете?

– Честно?

– Да! Конечно!

– Я чувствую себя дерьмом. Ко мне пришла самая прекрасная женщина в мире, а я в больничной пижаме.

– О Винсент! Прекратите! – Она чмокнула его в небритую щеку и оглядела палату. – Что вам тут нужно?

– Так же честно?

– Нет, на самом деле!

– Ты имеешь в виду – мое последнее желание, да? Док, вы не могли бы выйти?

Доктор и медсестра усмехнулись.

– Нет, я серьезно. Пожалуйста, выйдите, – попросил их Винсент.

– Зачем? – удивилась Александра.

– Ты же хочешь узнать, что мне нужно. Мне нужно, чтобы ты поцеловала меня так, как тогда в «Президент-отеле». Если ты немедленно не сделаешь это, я умру.

– Винсент! – сказала она укоризненно.

– На этот раз я не шучу, – произнес он и без всякой улыбки пытливо посмотрел ей в глаза.

От этого взгляда нельзя было отвернуться или отделаться шуткой.

Александра замерла, улыбка сползла с ее лица. И какая-то особая взаимопритягательная энергия вдруг потекла по их летящим друг к другу взглядам.

Медленно, почти безотчетно Александра приблизилась к Винсенту, наклонилась над ним и прильнула к его губам.