забыли. Потому забыли, что помнить нечего было. Ох, Бес. Ничего-то у меня нет от ума. Все от злости!

Появляется  И з ю м о в. Высвечиваются  Р е п е н к о  и  К л а в а. Откуда-то несутся стоны и всхлипы. Репенко стоит на коленях перед дверью и смотрит в замочную скважину.

Р е п е н к о. Ах, как ее подбрасывает, как подкидывает! От так, от так… Еще раз! Еще два! Ну, Клавка, прямо цирк!

К л а в а. Давай врача вызовем!

Р е п е н к о. Врача? (Вскакивает.) Во! Видала такого «леща»?! Врача ей… Она бабку… Как мы старуху проморгали, а? Ее бы надо с собою класть, в кровать! Беречь ее надо было!

К л а в а. Как же она решилась отравить ее? Ведь как-никак, а бабушка…

Р е п е н к о. Ничо! Счас милиция придет! Счас придет! (Смотрит в скважину.) Ишь! Ишь как ее скрутило! Во! Пена пошла!

И з ю м о в (наблюдает эту сцену). Лиза… Милая…

Далекий звонок телефона.

Р е п е н к о. Ну-ну, погуляй, зараза! Погуляй, убивица! Я еще и на суде такое расскажу! Я расскажу, что это тебя Изюмов научил бабку отравить! (Хохочет.) Верно, Клава? И все равно Изюмчик деньги мне отдаст! Отдаст, или я замурую его в Бутырку!

И з ю м о в. Лиза!

Р е п е н к о (у скважины). Ой! Мать! Мать!

К л а в а. Чего ревешь?!

Р е п е н к о. Ломай дверь… ломай! Она убилась! Убилась, курва! Виском об угол комода… Виском! Глянь, лежит… Лиза! Ау! Ау! Ли-за! (Бьет в дверь.) Ой, такую не сломать! Сталинская! Ой, подохнет, ой, курва!

Звонок телефона.

К л а в а (бежит, снимает трубку). Алле! Кто?

И з ю м о в. Чего надо? Бабку она отравила крысидом! Да! И сама только что в припадке насмерть зашиблась! Да, насмерть! Вон через замочную скважину видно, а попасть нельзя! Замкнулась с той стороны! А нам позвонили. Сказали, чтоб ее никуда не пущать!

Р е п е н к о (выхватывает трубку). Это ты, поганец?! Я докажу следователю, что крысид твой и это ты больной девушке велел бабку травануть! Не верещи, паскуда! Я тебе устрою пятнадцать лет! Ты у меня, козел вонючий, на параше сдохнешь!.. Кто я?! Палач?! Я?! Ну, за эти слова я тебе еще лет пять наскребу!

Звонок в дверь.

Во! Коллеги пришли! Так что сдавайся! Или деньги, или… Чего? Какой хрен?! Да?! Все! Открываю дверь!

Затемнение. Высвечивается  Л и з а. К ней подходят  Б е с  и  К о п е й к и н.

Б е с. Здравствуй, Лиза.

Л и з а. Здравствуйте…

Б е с. Ты меня узнала?

Л и з а. Да. Здравствуйте, дядя Гоша!

К о п е й к и н. А почему ты здесь? Почему она тут, Бес?

Б е с. У тебя вчера умерла бабушка?

Л и з а. Да. Совершенно внезапно. Пила чай…

К о п е й к и н. Умерла! Ты… это… как его… ухайдокала старушку?!

И з ю м о в (вбегает). Лиза! (Подходит к ней.) У тебя кровь на виске…

Л и з а. Добрый день, Андрей Дмитриевич. Инфаркт?

И з ю м о в. Представляешь? Поехал на дачу, думал отвлечься. Позвонил тебе…

Л и з а. Я в это время была дома. Бабушку увезли в морг… Я сидела одна и думала о тебе, Андрей. Я не знала, что ты уехал на дачу, и пошла к тебе. Я долго звонила в дверь… Почему-то мне показалось, что ты дома и не открываешь…

Где-то далеко-далеко зазвонил телефон.

И з ю м о в. А я приехал на дачу и совершенно точно решил, что женюсь. Ну, не так уж, конечно, совершенно, но где-то очень близко к этому. И я позвонил тебе… Я думал, ты приедешь на дачу и все решится как бы само собой! Подошла Клава, эта, жена Репенко, и сказала, что ты убилась… Что вначале ты отравила бабушку… Бред какой-то! Отравила тем крысидом, что я ей давал! Тогда я бросил трубку и пошел в сад… Да, я вышел в сад и потерял сознание!

Л и з а. А я совершенно вначале ничего не поняла. Мне показалось, что я открыла калитку в сад. Там, под липой, стоял ты, Андрей Дмитриевич… Я нарвала тебе букет флоксов, они так сильно пахли… И еще ты был небритым… У тебя сегодня щетина. Меня это очень тронуло…

Б е с. Глупая жизнь убила другую, хорошую и умную!

Л и з а. Не надо так. Никого не виню.

Сцена темнеет.

И з ю м о в. Лиза, как хорошо, что ты тут! То есть… Что я говорю…

Б е с. Вот и догорела заря вечерняя.

Л и з а. Давайте попьем чаю.

Б е с. Я сейчас. (Приносит самовар и чашки.) Вот, пожалуйста. Из тульского.

И з ю м о в. Какой замечательный самовар.

К о п е й к и н. У моей бабушки был такой. Я же из деревни. Село Каменка Усольского района. У нашего самовара вот тут вмятина была. Да это же мой самовар. Бабушкин! А самовар-то почему тут?

Б е с. Нету, брат Копейкин, больше ни самовара, ни Каменки твоей нету. Давно на ее месте вырыли котлован под химзавод. Химзавод этот так и не построят, а котлован зальет водой, размоет, и станет он оврагом…

К о п е й к и н. Слышь, а дочка, выходит, не моя? Соня не моя разве?

Л и з а. Молчите. Пейте чай.

К о п е й к и н. Соню, дочку, жалко. Может, мне не умирать? Заберу Соню и уеду… Куда-нибудь… В котлован в этот, к примеру?

И з ю м о в. Лиза!

Л и з а. Андрей, а как твой роман? Ты его не закончил?

И з ю м о в. Все писал для денег, а для бессмертия не хочу. Нету бессмертия!

Л и з а. Милый мой, хороший писатель, я ведь тебя никогда не читала! Как жалко. Все времени не было. Прочту страницу, две — и спать!

И з ю м о в. А говорила, что любишь мои книги…