– Не понял? – удивленно поднял брови Вадим.

– По-легкому вырубил обоих – на полчасика, не больше, как раз к приезду «Гюрзы». Тому, непонятному чернявому, в руки пистолет вложил, а Стригуну – штурм-нож, который Слава дал. Ткнул для реализма в мякоть руки, чтобы крови подтекло, и разложил по разным углам. Прямо дуэль Пушкина с Дантесом, только со статьей за поножовщину.

– Глазунов ты наш... – усмехнулся Вадим, – импрессионист-баталист.

Джип на перекрестке повернул налево и почти сразу встал, пристроившись в корму белой «Волги» Игоря Павловича. Майор нервно прохаживался по пыльному тротуару и выглядел весьма озабоченным. Увидев выскочившего из «Чероки» Вадима, он буквально просиял.

– Все нормально? – И, дождавшись утвердительного ответа, вытер платком пот со лба. – Вовремя закончили. У меня радиостанция настроена на милицейскую волну, там начался всеобщий шухер. Слава со своими уже на подходе. Через пару минут прибудет. Я боялся, что вы встретитесь.

– Обижаешь! – пробасил Самсон.

– Как девочка? – встревоженно спросил Вадим.

– Ирина беседует с мамой, – доложил вылезший из «Волги» Доктор. – Я переговорил с Мао, нарисовал обстановку. Он ждет твоего звонка, чтобы дать команду на нейтрализацию и захват филеров. Надежда, как и планировалось по ходу операции, сейчас находится в квартире ее друзей. Мао сообщил номер телефона, и мы связались с ней. Соответственно, дочка сейчас чирикает с мамой.

– Все понял, – удовлетворенно кивнул Вадим. – По машинам, уходим отсюда. Толя, бумаги на джип есть?

– Техталон у меня. Позаимствовал вместе с ключами у своего подопечного. Надо только доверенность состряпать.

– У меня есть чистый бланк, – вмешался Игорь Павлович. – И не забудьте забрать свои документы.

– Отлично! Толя и Андрей, идете на «Гранд Чероки» за нами. Игорь, выводи нас из города.

Вадим заскочил в «Волгу» на заднее сиденье рядом с Иринкой. Машина тронулась и поехала вперед по проулку. Довольная девочка громко докладывала в мобильник:

– ...хорошо, мама... обязательно, мама. Буду слушать дядю Вадима. А вот он и сам подошел. Хорошо, передаю ему телефон. До свидания, мамуленька. – Она протянула трубку Вадиму: – Мама хочет переговорить с вами.

– Вадим, ты живой, с тобой ничего не случилось? – услышал он взволнованный голос Надежды.

– Странный вопрос, – засмеялся Вадим. – Если разговариваю с тобой, значит – скорее жив, чем мертв. Не волнуйся, у нас все хорошо. Ночью прибудем, жди. Как ты сама?

– Все в порядке, хотя очень сильно нервничала. Вадим, – трубка замолчала и до него донеслись рыдания, – милый, спасибо тебе... Я не знаю, что говорить. Приезжайте быстрее!

– Держись, все уже закончилось, – ободряюще сказал Вадим. – Скоро будем. Пока!

Он нажал на кнопку, прерывая разговор, и стал набирать новый номер. На первом же гудке Мао снял трубку.

– Все в порядке. Задача выполнена в полном объеме, мы уходим. Начинай свою игру, – передал ему Вадим. – Как и когда прибудем, сообщу позже.

– Понял тебя, Викинг, – с радостью в голосе сказал Сергей. – Молодцы, ребята! Ждем вас.

Попетляв по неровным и пыльным переулкам «Шанхая» – скопища старых и ветхих частных домишек, явно постройки времен покорения Очакова и Крыма, и забравшись вверх по склону, минут через семь они выехали к трассе. Недолго посовещавшись, решили, что дальше пойдут на камиловском джипе, подвернувшемся как нельзя кстати. Самолет для обратного пути не подходил ввиду ограниченного количества рейсов и регистрации. При всей маскировке их видели несколько человек и по описаниям их теперь могли запросто просчитать. И с ними была Ирина, главная улика, которая, ко всему прочему, не имела с собой свидетельства о рождении, что исключало возможность приобретения билета.

Поезд как средство передвижения сильно проигрывал перед «Гранд Чероки» и по времени, и по возможной опасности.

Ближайший на Москву уходил через три часа, а в этот промежуток запросто могли заактивничать не только доблестные правоохранители, раскидывая «неводы» и прочие «перехваты», но и очухаться от шока «фабричные», организовав собственное расследование и поиски обидчиков.

Кстати, одним из основных вариантов и была эвакуация по железной дороге. Планировалось, что Игорь доставит их до ближайшей узловой станции, где останавливались скорые, и там они сядут на поезд. Однако гнать двести километров, потом ждать поезда и до утра под перестук колес трястись в вагонной духоте казалось малозаманчивым, когда рядом, неслышно урча пятилитровым движком, стоял темно-синий «зверь» с кондишеном и велюровыми креслами. На этом аппарате с комфортом и без труда за восемь-девять часов можно было долететь до Первопрестольной.

На всякий случай тщательно осмотрели машину, чтобы где-то в потайном местечке не затерялся оставленный хозяевами «подарок» в виде паленого ствола или пакетика с дурью. Береженого и бог бережет. Потом тепло простились с Игорем Павловичем – он некоторое время сопровождал их, следуя в кильватере, пока «Чероки» не проследовал пост ДПС на выезде из Всеволжска. Но там все обошлось без эксцессов. Служивый попался знающий и вельми мудрый: заметив приближающийся джип и разглядев номер состоящий из трех зловещих шестерок, видимо, уже примелькавшийся, сержант скромно потупил глаза, словно не замечая «Чероки», и тут же оживился, активно замахал полосатым жезлом, тормозя ползущую на последнем издыхании престарелую «копейку».

Через два с половиной часа они пересекли границу области и тогда уже вздохнули полной грудью. Теперь не были страшны сети и бредни, раскидываемые доблестными милиционерами на преступников, к коим их могли в пылу служебного рвения, а если точнее – сдуру, причислить. Местечковая суета по поимке татей в одной губернии, в соседней, увы, силы не имела – у них и своих забот хватало. Данное обстоятельство являлось резонным последствием борьбы за самоопределение регионов под лозунгом: «Разделяй и властвуй», с небольшим уточнением – «в своем болоте». В чужом же – чужие пиявки водятся.

Шли быстро, меняя друг друга за рулем через каждые полтора-два часа езды. Где-то уже на границе Московской области Самсон, ведущий джип, прервал затянувшееся молчание и совсем неожиданно, со смущением, что ему не было присуще, признался Вадиму:

– Знаешь, я до сих пор чувствую себя не в своей тарелке.

– Что случилось? – повернулся к нему удивленный Вадим.

– Сердце немного тянет. Когда за бугром работаешь, как-то проще и понятнее: там вроде гады не наши. А здесь, как ни крути, хоть и сволота, а все же свои.

– Это уж точно, что свои... – помедлив с ответом, хмуро подтвердил Вадим.

Комментировать слова Самсона и развивать данную тему желания не появлялось. У него на душе и без того лежал тяжелый камень, и настроение можно было охарактеризовать как весьма и весьма пакостное. Уж кому-кому, а ему совсем недавно в неизмеримо большей степени, чем Толе, пришлось решать эту беспощадную и тягостную дилемму «свой-чужой».