об этом не рассказывал. Я вообще подумываю перебраться на север. А здесь тогда откроется вакансия детектива-инспектора. Думаю, ты должна претендовать на нее.

Имоджен была слегка шокирована.

– Я?

– Да, ты.

– Но Эдриан служит здесь дольше.

– И ты собираешься уступить только из-за него? Неужели ты позволишь лояльности диктовать тебе, как жить?

– А разве это плохо?

– Я лишь удивлен, вот и все. Ты же знаешь, Эдриан будет только рад за тебя.

– Вопрос о повышении в звании может вообще не возникнуть, если мы не раскроем это дело.

Она остановила машину на парковке перед зданием приюта и дернула ручной тормоз.

– Хорошо, но только обязательно подумай над моими словами, – донеслось до Имоджен приглушенно, потому что она уже вышла из автомобиля.

Они по диагонали пересекли парковку и постучали в дверь «Вязов» – приюта с постоянным проживанием для сирот. Получить ордер на осмотр частной психиатрической больницы «Ангел-Хранитель» оказалось труднее, чем ожидалось, и старший инспектор Капур попросила для начала проследить, куда может привести эта ниточка. Имоджен отметила, что когда-то этот добротный дом был даже красив, хотя обычные окна в нем заменили на пластиковые, открывающиеся неполностью, должно быть, во избежание побегов или самоубийств, которые, говорят, в последнее время повсеместно участились. Сейчас же здание выглядело грязным и запущенным, а баки для отходов при нем буквально утонули под горами мусора.

– Кто-нибудь вообще контролирует эти приюты? – спросил Фрейзер, тоже заметивший все, на что обратила внимание Имоджен.

– Вероятно, нет.

Дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель поверх цепочки выглянуло лицо мужчины.

– Чем могу помочь?

Имоджен и Фрейзер одновременно показали удостоверения. Створка закрылась, они услышали скрежет снимаемой цепочки. Дверь тут же распахнулась настежь, и мужчина встал на пороге во весь рост, словно защищая то, что находится за его спиной. Имоджен не была уверена, но ей показалось, что промелькнуло другое мужское лицо. И в нем ей почудились знакомые черты.

– Вы здесь управляющий? – спросила она.

– Я официально зарегистрированный менеджер приюта. Мня зовут Генри Армстронг.

– Мы бы хотели побеседовать с вами, если это возможно, – сказал Фрейзер.

– Разумеется, возможно. Будьте любезны, заходите.

Генри провел их в помещение, отведенное под кухню и столовую. Там оказалось гораздо чище, чем можно было предположить по внешнему виду дома, но обстановка выглядела слишком простой и скудной, чтобы создавать хотя бы подобие домашнего уюта и комфорта. Обеденный стол на козлах явно позаимствовали из школьного кафетерия, как и черные пластиковые стулья. Все кухонные рабочие поверхности были чистыми. Раздвижные двери выходили в сад, где двое мальчиков пинали футбольный мяч.

– Я детектив-инспектор Фрейзер, а это моя коллега детектив-сержант Грей, – представился Фрейзер. – Нам бы хотелось поговорить с вами о некоторых подростках, прежде содержавшихся здесь.

– Хорошо. Скажите, кто вас интересует, и я пойму, смогу ли помочь.

– Крис и Ашер Локк, – назвала имена Имоджен. Она знала об этом деле значительно больше Фрейзера, которого кратко ознакомили с ним в общих чертах всего двадцать минут назад, и не собиралась позволить ему внести в разговор ненужную путаницу. – Как давно вы начали работать здесь?

– Этот приют открылся в тысяча девятьсот девяноста восьмом году, а я работаю в нем последние двенадцать лет.

– Вы помните мальчиков, о которых идет речь?

– Помню. Не знаю, насколько вы осведомлены об этом приюте, но мы имеем дело с особенно трудными подростками, которые в силу разных причин не смогли прижиться в приемных семьях.

– То есть вы хотите сказать, что братья тоже принадлежали к числу трудных подростков?

– Да, но не более трудных, чем остальные наши воспитанники.

– Когда в последний раз вы контактировали с кем-нибудь из них? – задала вопрос Имоджен.

– Очень давно. Я не видел их после того, как они покинули приют.

– Когда это произошло?

– Мне придется просмотреть записи. У нас дети постоянно то поступают, то уезжают.

– Сколько обычно детей у вас содержатся?

– Не более восьми. Подростки, имеющие подобные отличительные особенности, встречаются не так уж часто, а мы ограничены в возможностях.

– У вас есть информация о детях, находившихся здесь в одно время с братьями Локк?

– Вопрос интересный, но я уверен, что для получения сведений такого рода нужен ордер. Эти дети крайне уязвимы, многие прежде жили в распавшихся семьях. Вы должны понять меня. Я обязан позаботиться о них. Это часть моей работы.

– Будь по-вашему, тогда можете рассказать о «Кидсмарте» и роли этой организации в жизни вашего приюта? – сменила тактику Имоджен.

Генри Армстронг кивнул.

– Они оценивают состояние детей и определяют, какой приют наиболее подходит конкретному ребенку. Например, наш исключительно для мальчиков, и потому только трудные подростки мужского пола получают направления сюда. Затем «Кидсмарт» следит за каждым из них до возраста, когда они покидают систему благотворительных приютов. Каждый ребенок имеет опекуна, назначаемого организацией для наблюдения, в особенности за его умственным развитием. А мы пытаемся удовлетворить эмоциональные, психологические и образовательные нужды воспитанников.

– Значит, «Кидсмарт» всего лишь распределяет детей по подходящим приютам и назначает опекунов, отслеживающих их развитие? Едва ли мне стоит ожидать от вас информации о том, кого приставили в этой роли к братьям Локк?

– Вы совершенно правы, я не могу дать вам информацию такого рода. «Кидсмарт», кроме того, выделяет средства на содержание приюта, покупает все необходимое оборудование и мебель. Они же оплачивают образовательные поездки.

– Вас совсем не беспокоит запущенный вид дома снаружи? – спросил Фрейзер.

– К несчастью, наш подсобный рабочий уволился, и мы сейчас как раз подыскиваем кого-то на его место.

– Сколько человек здесь работают?

– У нас трудятся двенадцать профессионалов, чтобы обслуживать детей, но в большинстве своем они лишь частично занятые или временные сотрудники.

– Кто-то из персонала может помнить братьев Локк?

– Нет. Люди не особенно у нас задерживаются, потому что работа в приюте не из легких. Она напоминает попытку пробить головой каменную стену, – ответил Генри.

Что-то в его поведении насторожило Имоджен. Она никак не могла определить, что именно, и были ли вообще основания для подобного ощущения. Не доверять собственной интуиции она не хотела.

– А где дети сейчас?

– Простите, не понял.

– Дети. Где они сегодня?

– В школе, само собой. – Он спокойно выдержал ее прямой и пристальный взгляд.

– Что ж, спасибо за помощь. Можно осмотреться в доме? – Имоджен прошла дальше, не дождавшись разрешения, открывая двери и заглядывая в комнаты.

Они миновали музыкальный класс, гостиную с телевизором, а потом комнату, где по стенам были развешаны самые странные и интригующие рисунки, какие Имоджен когда-либо видела. Она замерла на месте и стала всматриваться.

– Это очень любопытно. Ваша работа?

Генри был вынужден следовать за полицейскими.

– Да. Моя